Тесей

— Путь столь далекий проделав, доблестный Эгеид, в Аид для чего ты спустился? Кто сей муж, что идет за тобою соратником верным? Для чего, с какой целью живыми вы здесь без приглашения оказались?

Отважные друзья не захотели правду скрывать и, Пирифой, дерзко улыбаясь и сверкая глазами, нагло ответил:

— Мы не нуждаемся ни в чьем приглашении! Сюда мы явились, чтобы супругу твою Персефону из-под земли вывести на солнечную поверхность! Это будет правильно и справедливо, ведь ты сам ее из-под яркого солнца похитил, как вор, а мы, ее на землю вернув, возвратим ей свободу.

Друзья стали спинами друг к другу и, положив ладони на рукоятки мечей, приготовились к битве со всем подземельем. Полное душного мглистого мрака царство теней страшно вдруг все содрогнулось, и вздрогнула необъятная вся поверхность широкогрудой земли, когда прозвучал этот, хоть справедливый, но нечестивый и дерзкий ответ, непомерной полный гордыни.

Однако ни один мускул не дрогнул на аидовом угрюмом лице, он был по — прежнему по-олимпийски невозмутим и спокоен. Он подошел к неразлучным друзьям, взял каждого за руку и обратился к ним с притворно сладостной речью:

— О доблестные герои! Как вы только решились здесь появиться перед моими глазами, супруга законного Персефоны? Да, сердца ваши поистине из седого железа! Видно, непреложная Мойра Лахесис и брат мой Зевс — Олимпиец такую уж долю назначили вам. Однако, давайте поступим по справедливости, пусть моя жена сама решит, где и с кем дальше ей жить. А пока я приглашаю вас милые гости оказать мне любезность и в ожидании Персефоны присесть на этот каменный трон.

Тесей все время недоверчиво оглядывался вокруг, ожидая какого-нибудь подвоха. Пирифой же, ничего не подозревая, тут же уселся на каменный трон и потянул за собой друга. Как только друзья присели на край нерушимой скалы, действительно похожий на каменный трон, так тут же своими задами к липкой поверхности темного камня приклеились намертво, словно приросли. Вокруг них зашипели появившиеся неизвестно откуда змеи и драконы, их повергли и долго хлестали ядовитыми бичами Эринии и терзал зубами Кербер трехглавый.

Аид же смотрел на все это спокойно и, мрачно усмехаясь не только черными, как смоль, глазами, но и бровями, тонкими бледными губами изрек.

— Никогда не презирайте дерзко богов в нечестивых речах и поступках и учитесь блюсти справедливость.

Находясь в полной памяти, ибо они не пробовали беззаботных струй из реки забвения Леты, Тесей и Пирифой были первое время в обители затхлой совсем без пищи и питья. Лишь благодаря тому, что потом Персефона сама стала кормить их ежедневным обедом, они, проведя в Аиде почти 4 года, не умерли от жажды и голода.

185. Менесфей призывает в Афины Диоскуров

Согласно «Тесею» Плутарха, тем временем Менесфей, сын Петеоя, внук Орнея и правнук самого Эрехтея, первый из смертных, начавший в своекорыстных целях искать народной благосклонности и льстить толпе. Он старался возмутить и озлобить могущественных граждан, которые уже давно с трудом терпели Тесея, считая, что он, лишив знатных царской власти, принадлежавшей каждому из них в собственном деме, и загнав всех в один город, превратил их в своих подданных и рабов. Менесфей стал демагогом, он пытался управлять народом без всякой ответственности. Он подстрекал к бунту и простой люд, внушая народу, что его свобода не более, чем сон, что на самом деле граждане потеряли и отечество, и родные святыни, ибо вместо многих царей, законных и добрых, они со страхом обращают взоры к одному владыке, притом пришельцу и чужеземцу!

Осуществлению мятежных планов Менесфея в значительной мере способствовала подоспевшая в это время война с тиндаридами, которые вторглись в Аттику.

Мстительный Менесфей запомнил свою стычку с Тесеем на свадьбе Пирифоя и Гипподамии, закончившуюся кровавой битвой лапифов с кентаврами и призвал Диоскуров в Афины, надеясь с их помощью захватить власть над Афинами и всей Аттикой.

Полидевк и Кастор любили друг друга больше, чем родные братья, и называли их Диоскурами (Отроки Зевса). Они никогда не спорили о главенстве и ко всякому делу приступали только по взаимному согласию. Ни богиня раздора Эрида, ни бог зависти Зелос никогда не находили себе места между братьями. Даже Тиндарей и Леда изумлялись, глядя на них, ибо с возрастом их братская любовь только становилась сильнее. Они с полуслова и полувзгляда понимали друг друга, словно умели читать мысли и всегда и во всем были согласны друг с другом. Они были всегда уверены друг в друге, и были счастливы уступить один другому, но этого никогда не требовалось потому, что уступать было не в чем — у них не бывало разногласий между собой. Они обожали свою сестру Елену, которую вскоре все стали называть Прекрасной, но друг для друга они были единым целым, а сестра была лишь любимой сестрою.