Тесен круг. Пушкин среди друзей и… не только

— Здесь всё, что разбрелось в публике, но вам, государь, лучше этого не читать!

Государь улыбнулся на мою заботливость. Потом я рассказал подробно, как у нас дело было. Государь слушал внимательно и наконец спросил:

— А что ж ты сделал с автором?

— Я… Я объявил ему от имени вашего величества прощение!.. Тут мне показалось, — продолжал Милорадович, — что государь слегка нахмурился. Помолчав немного, государь с живостью сказал: „Не рано ли?“

Потом, ещё подумав, прибавил:

— Ну коли уж так, то мы распорядимся иначе: снарядить Пушкина в дорогу, выдать ему прогоны и с соответствующим чином и с соблюдением возможной благовидности отправить его на службу на юг!»

Через день-два царь встретил в Царскосельском парке директора лицея и «порадовал его»:

— Энгельгардт, Пушкина надо сослать в Сибирь, он наводнил Россию возмутительными стихами, вся молодёжь наизусть их читает. Мне нравится откровенный поступок его с Милорадовичем. Но это не исправляет дело.

Егор Антонович счёл своим долгом защитить вчерашнего воспитанника лицея:

— Воля вашего величества, но вы мне простите, если я позволю себе сказать слово за бывшего моего воспитанника. В нём развивается необыкновенный талант, который требует пощады. Пушкин теперь уже — краса современной нашей литературы, а впереди ещё большие на него надежды. Ссылка может губительно подействовать на пылкий нрав молодого человека. Я думаю, что великодушие ваше, государь, лучше вразумит его.

Кроме Карамзина и Энгельгардта за Пушкина хлопотали В. А. Жуковский, президент Академии художеств А. Н. Оленин, директор департамента духовных дел иностранных исповеданий А. И. Тургенев, командир лейб-гвардии Конного полка генерал-майор А. Ф. Орлов, П. Я. Чаадаев (через командира Отдельного гвардейского корпуса генерала от кавалерии И. В. Васильчикова). Это были люди не только влиятельные, но и весьма авторитетные; их слово многого стоило.

Но всё оказалось тщетно — Александр I был упрям. И пришлось главе Коллегии иностранных дел графу И. А. Каподистрии писать «подорожную» своему не очень-то радивому сотруднику.

Екатеринослав. Канцелярия главного попечителя колонистов Южного края, генерал-лейтенанту И. Н. Инзову:

«Исполненный горестей в продолжении всего детства, молодой Пушкин покинул родительский дом, не испытывая сожаления. Его сердце, лишённое всякой сыновьей привязанности, могло чувствовать одно лишь страстное стремление к независимости. Этот ученик уже в раннем возрасте проявил гениальность необыкновенную. Успехи его в Лицее были быстры, его ум возбуждал удивление, но его характер, по-видимому, ускользнул от внимания наставников.

Он вступил в свет, сильный пламенным воображением, но слабый полным отсутствием тех внутренних чувств, которые служат заменою принципов до тех пор, пока опыт не даст нам истинного воспитания. Нет той крайности, в которую бы не впадал этот несчастный молодой человек, как нет и такого совершенства, которого он не мог бы достигнуть превосходством своих дарований. Несколько стихотворений, а в особенности ода на свободу, обратили на г. Пушкина внимание правительства.

Наряду с величайшими красотами замысла и исполнения это последнее стихотворение обнаруживает опасные начала, почерпнутые в той анархической системе, которую люди неблагонамеренные называют системою прав человека, свободы и независимости народов. Тем не менее гг. Карамзин и Жуковский, узнав об опасности, угрожающей молодому поэту, поспешили преподать ему свои советы, побудили его сознаться в своих заблуждениях и взяли с него торжественное обещание навсегда от них отказаться.

Его покровители полагают, что его раскаяние искренне и что можно сделать из него прекрасного слугу государства или, по крайней мере, писателя первостепенного. Поэтому Государь, удовлетворяя желания его покровителей, откомандировал молодого Пушкина на юг».

В письме не случайно давалась характеристика поэта как человека и гражданина — власть предержащие возлагали на Инзова задачу перевоспитания Пушкина в духе провозглашённого позднее призыва: «Православие, самодержавие, народность!» Поэтому письмо заканчивалось так:

«Благоволите просветить неопытного юношу, внушая ему, что достоинства ума без достоинства сердца являются почти всегда гибельным преимуществом, и что весьма многие примеры показывают, что люди, одарённые прекрасным гением, но не искавшие в религии и нравственности охраны против опасных уклонений, были причиной несчастий, как для самих себя, так и для своих сограждан».

Это своеобразное педагогическое наставление весьма гуманно (для ситуации, сложившейся вокруг Пушкина) и являет собой искреннее желание одного из высоких представителей власти сохранить для России мужающего гения. «Быть по сему» — оставил на письме Каподистрии свой автограф царь.

«Всегда мудрец, а иногда мечтатель»