Теща горного короля

Моя мать… то есть мать Юнии, конечно, но мне пора уже было принять ее жизнь как свою. Так вот моя мать Эгина Салета происходила из древнего, хотя и сильно обедневшего рода, входящего в королевский клан Кембро. Отец, Сайрин Неаро, напротив, знатным происхождением похвастаться не мог, зато считался одним из богатейших людей Илары. Разница в возрасте у них была около двадцати лет, но Эгину, которой не исполнилось и семнадцати, никто не спрашивал, хочет ли она замуж. Я была их единственным ребенком.

Оставшись вдовой, мать вместе со мной перебралась в родовой замок Салето, который получила по наследству от отца. Вообще, несмотря на неплохой уровень жизни и отсутствие войн, смертность в Иларе была достаточно высокой, и не только из-за эпидемий. Дожить до старости считалось удачей. Моим бабушкам и дедушкам с обеих сторон не повезло. Райна затруднялась сказать, сколько им было лет, но умерли они еще до моего рождения.

По ее словам, жизнь моя мать вела достаточно вольную. Нравственность в Иларе вообще была понятием условным. Нет, разврат открыто не одобрялся, но действовал принцип «не пойман – не вор». Добрачные связи мало кого смущали, и отсутствие на невесте голубого покрывала девственницы было обычным делом. Так что возмущение женщины, обозвавшей Юнию грязной тварью, видимо, относилось не к самому факту недевственности, а к тому, что та нагло пыталась изобразить себя невинной, хотя о ее связи с Айгером знали все. Ну а вдовы вообще были сами себе хозяйками и ни перед кем не отчитывались. Салето постоянно был полон гостей, праздники, охота и прочие развлечения не прекращались.

Муж Райны служил в доме отца конюшим. Она родила ребенка в восемнадцать лет, но тот не прожил и месяца. Тут как раз подоспела я, а поскольку знатные дамы детей грудью не кормили, меня отдали на ее попечение. Перебравшись в Салето, мать забрала Райну и ее мужа с собой. Когда она погибла на охоте, обвинили в этом именно конюшего, который, якобы, плохо подготовил лошадь. Его отправили в Мергис – в знакомую мне тюрьму, где он вскоре умер.

Король Мортен, который приходился моей матери дальним родственником, взял меня под опеку и забрал во дворец, вместе с Райной в качестве няньки. Воспитывалась я там с принцами: Гинтом, Веанором и Айгером. С последним, моим ровесником, мы были особенно дружны. Их мать, королева Вайга, умерла, рожая младшего сына. К счастью, эпидемия зарянки, во время которой умер мой отец, столицу почти не затронула и не возвращалась долго.

Меня с самого начала рассматривали как одну из кандидаток в невесты наследника престола, Гинта. Но он был на четыре года старше меня, и я его ни капли не интересовала, даже когда подросла. В девятнадцать лет Гинт женился на другой девушке из клана Кембро и счастливо жил с ней до последней эпидемии, унесшей жизни его, Веанора и короля Мортена. Первым в очереди на трон оказался Айгер, который в то время командовал пограничным отрядом в Южных горах, а за ним, поскольку у Гинта детей не было, – малолетний сын Веанора.

Я хотела вернуться к тому моменту, когда вдруг надумала выйти замуж за Индриса Леандро, но глаза уже закрывались сами собой, и мысли путались.

- Спи, Юнна, - сказала Райна, поправляя одеяло. – У нас впереди много времени.

15.

Я проснулась затемно. Пора вставать – или еще ночь? Шторы на окнах были задернуты, но из-за них не пробивалось ни малейшего намека на рассвет. Который час, я даже приблизительно не могла себе представить. Во-первых, в горах солнце когда еще выглянет из-за вершин. Во-вторых, я до сих пор не могла сориентироваться в местной системе времени. На мой взгляд, она была ужасна. Хотя если б человек из этого мира попал в наш, шестьдесят минут в часе и двадцать четыре часа в сутках должны были бы элементарно свести его с ума.

Сутки мира, куда занесло меня, состояли из пятнадцати часов по сто минут каждый. То ли планета делала один оборот медленнее, то ли сами по себе минуты были короче – этого я не знала. Месяц состоял из четырех недель по двадцать восемь дней, а год – из тринадцати месяцев. Лишний – и это было приятно! – приходился на долю лета. Часы, как я поняла, по принципу действия ничем не отличались от наших, но видела я пока только большие – башенные и напольные.

В тюрьме было проще. Утром меня будила надзирательница с тазом и кувшином, а вечером я ложилась спать сразу после ужина. И сейчас, похоже, не оставалось ничего другого, как попытаться уснуть снова. Или дождаться, когда Мира придет меня разбудить. Но сон не шел, и я, устроившись поудобнее, начала вспоминать все, что услышала от Райны. Занимаясь сравнительной фольклористикой, я читала и сопоставляла огромное количество текстов, да еще и на разных языках, поэтому анализ внешней информации давно вошел у меня в привычку. Правда, у подобной практики был свой побочный эффект: я сразу пыталась делать выводы – и далеко не всегда они оказались верными.