Теща горного короля

Я снова и снова прокручивала в мыслях разговор Йоргиса и Юнии, пытаясь вынести за скобки их раздражающие нежности. Чтобы узнать, как вернуть ее в свое тело, он отправился к колдуну из Полуденных земель. Как я поняла, подразумевалась местность на юге, за Скарписом. К тому самому, который замуровал его в башне. И тот рассказал, как это сделать. Ничего удивительного, говорят, на каждую хитрую задницу найдется… эээ… член с винтом. И колдун этот великомудрый ему помог. Правда, что за это потребовал, Йоргис даже Юнии постеснялся сказать.

Вот бы найти этого колдуна. Но я не могла вспомнить, даже как его зовут. Полуденные земли – это слишком расплывчатый адрес. Где-то на юге. Почти как у дедушки Ваньки Жукова.

Значит, придется ждать и наблюдать, надеясь, что Йоргис подбросит еще какую-нибудь информацию, не зная, что я рядом. А Айгеру – делать вид, будто страшно благодарен Юнии и вот-вот готов упасть к ее ногам спелым фруктом. Хотя мне, конечно, не слишком приятно будет на это смотреть. Даже после всех его слов – почти признания в любви. Ну, в возможности любви, так вернее.

Ночь показалась мне бесконечной. Я не пробыла призраком еще и суток, а устала от этого так, как будто прошло несколько тысяч лет. Человек, если не спит, всегда что-то делает. А если даже лежит и таращится в потолок, все равно знает, что скоро встанет и чем-то займется. Бездействие, хоть и битком набитое мыслями, угнетает. Представляю, каким злющим был колдун после тысячи лет безделья в башне.

Утром Айгер приказал Агрифу, своему слуге, приготовить ванну. Он был еще очень слаб, и ему понадобилось помощь, чтобы забраться в воду. Когда дверь за Агрифом закрылась, Айгер тихо спросил:

- Ты здесь?

Я молчала, притаившись в углу.

- Можешь не отвечать, - он плеснул водой в мою сторону. – Я и так знаю.

- Откуда? – проворчала я, пристроившись на краю ванны.

- Чувствую. К тому же ты не можешь ни о чем не думать.

- Тебя это смущает? Что я здесь?

- Смущает? – он рассмеялся. – Ты же видела меня раздетого. Именно ты. И не только видела.

- Знаешь, - раздраженно ответила я, - когда я лежала рядом с тобой, ты напоминал кусок льда. И в этом не было абсолютно ничего возбуждающего.

- А сейчас есть?

- Айгер, тебе не кажется, что это слишком…

- Бестактно? Жестоко? Прости, Юнна, ты права. Но ты ведь сама сюда… чуть не сказал, пришла. Прилетела, пробралась? Признайся, хотела меня видеть?

Он улыбался, но улыбка была напряженной и грустной.

- Когда я ехала сюда из Леандро, мы очень торопились. Ведь Барт мог заболеть в любой момент. Ночью мне так захотелось спать, что один из гвардейцев нашел лосс и приготовил для меня отвар. Если б ты знал, что я тогда себе представляла! И было очень печально, потому что не сомневалась: все безнадежно. А сейчас я рядом с тобой, и…

- Все было бы, Юнна. И я очень надеюсь, что все-таки будет.

Я подобралась поближе и снова представила, что целую его. Касаюсь губами его губ, обвожу их кончиком языка, пробираюсь между ними. Наши языки встречаются, ласкают друг друга. Я чувствую тепло его дыхания, запах кожи…

- Юнна, тебе лучше… оставить меня одного, - закрыв глаза, хрипло прошептал Айгер.

- Не могу, дверь закрыта, - я поспешила отодвинуться. – Кстати, про дверь…

Я рассказала ему, о чем думала ночью. Почему Йоргис столько лет провел в башне и о том, что нам, возможно, помог бы тот самый колдун, который его туда упрятал. Если бы мы знали, где его искать. Айгер согласился, что мне нужно последить за Йоргисом и Юнией – может, удастся узнать что-то еще.

После завтрака он устроился в кресле у камина и попросил принести Барта. Я тоже соскучилась по нему за эти дни и очень обрадовалась, когда Рехильда за руку ввела малыша в гостиную. Хотя, конечно, было страшно жаль, что не смогу поговорить с ним, поиграть. Айгер посадил его к себе на колени, они что-то такое друг другу рассказывали, Барт гладил его ладошками по щекам, а я смотрела на них – как всего несколько дней назад, стоя в дверях детской.

Не удержавшись, я представила, как глажу его по рыжим пушистым волосам, целую в пухлую щечку. Барт с недоумением завертел головой, а потом расплылся в улыбке и пробормотал:

- Бабушка!

И в этом момент – по закону подлости, не иначе! – вошел Агриф.

- Тарис Айгер, сола Юниа просит ее принять.

- Пусть войдет, - Айгер поморщился и сказал едва слышно, для меня: - Спокойно, Юнна!

Она вплыла, скромно опустив глаза, наклонила голову:

- Приветствую вас, тарис Айгер.

- Приветствую вас, сола Юниа, присаживайтесь.

Пристроившаяся в уголке Рехильда удивленно приподняла брови: пять дней назад мы с ним разговаривали при ней совсем иначе.

Изумрудно-зеленое платье Юнии переливалось бликами и тенями, подчеркивая каждый изгиб тела. Едва заметно подкрашенное лицо производило впечатление какой-то неземной красоты. Мне снова захотелось… откусить ей нос. И если б я могла, остановило бы меня, наверно, только то, что я все же надеялась отобрать у нее тело. Да, был момент, когда это показалось мне неэтичным: ведь она родилась и прожила в нем всю жизнь. Но Айгер был прав. Мы обе умерли, и на этом вся этика закончилась.