Теща горного короля

- Думаю, что могу сказать за всех, тарис Айгер, - твердо ответил Агриф. – Мы с вами. И вовсе не потому, что в противном случае нам грозит изгнание из Илары. Мы любим и уважаем вас. И поэтому будем служить вам во всем. И от всей души желаем вам счастья. Вам и соле…

- Ирине.

Агриф и гвардейцы низко поклонились мне, словно заранее признав своей королевой.

К вечеру мы спустились в деревню, где ждали наши спутники. Проводнику сказали, что женщина, бывшая с ними, осталась в замке, а вместе нее возвращается другая. Собрав всех, Айгер повторил то же, что и прежде. Трое гвардейцев подтвердили, что они на нашей стороне. И только тот, который рассказал о Гвенноре, попросил отпустить его.

- Я очень уважаю вас, тарис Айгер, - он низко поклонился, - но не приучен лгать даже ради благой цели. В Гвенноре я могу поселиться у родни. Но вы можете быть уверены, никто и никогда от меня ничего не узнает.

Щедро наградив гвардейца за службу из тех денег, которые взял с собой на дорожные расходы, Айгер отпустил его. Что касается Брины, она едва не плакала и, кажется, готова была броситься мне на шею, если бы позволяло положение.

Впрочем, с положением все оказалось непросто.

- Даже если я смогу убедить совет отменить закон о клане Кембро, это ничем не поможет, - сказал Айгер, когда мы остались одни. – На женщине, не принадлежащей к высшему сословию, мне жениться никто не позволит. Иначе, возможно, я женился бы на Дэлле. Значит, придется придумать способ, как сделать тебя солой. И, знаешь, это не будет такой уж большой обман, потому что хочешь не хочешь, а королевская кровь в тебе должна быть.

- Хоть какая-то польза от Юнии, - фыркнула я. – Кстати, мне не помешает новое платье. Не может же особа королевской крови разгуливать в рванье.

- В первом же приличном городе, - пообещал Айгер.

Оставив столицу Скарписа в стороне, мы задержались в Герре – большом городе недалеко от границы с Иларой. На этот раз, как и в Верто, в доме местного правителя. По его приказу пятеро лучших портных заявились, нагруженные готовыми платьями. Мне подобрали и тут же подогнали два: теплое дорожное и… просто красивое, в которое я влюбилась с первого взгляда.

Тонкий бирюзовый бархат мягко облегал фигуру, подчеркивая все ее достоинства, и загадочно оттенял глаза. Шло оно мне просто невероятно. Я вспомнила, как то же самое Айгер сказал о моем новом теле. Кстати, привыкать к телу оказалось намного легче, чем я думала. А в лице, глядя в зеркало, я научилась находить почти неуловимое сходство с прежней Ириной.

- Знатной женщине неприлично носить готовое платье, - раздался из-за спины насмешливый голос. – Но мы никому не скажем, правда?

Я стояла перед зеркалом в отведенной мне комнате и смотрела на отражение – свое и Айгера, который прислонился к стене, с улыбкой наблюдая за мной. Брина, лукаво опустив глаза, поспешила к двери. Айгер повернул в замке ключ и подошел вплотную.

- У всех этих крючков и веревок есть свой смысл, - сказал он, распустив шнуровку на боку. – Пока все это расстегнешь и развяжешь, либо поймешь, что на самом деле женщину совсем не хочешь, либо захочешь еще сильнее.

- А каково будет бедной женщине, если окажется, что не хочешь? – спросила я, сражаясь с застежками его гирма. – Она ведь будет уже почти раздета – как ей обратно одеваться?

- Да какая разница? – справившись с крючками, которые Брина так долго застегивала, Айгер ловко стянул с меня платье и рубашку.

Опустившись на кровать, я жадно смотрела, как раздевается он. Мне уже доводилось видеть его обнаженным, но это было совсем не то. Воспоминания Юнии, горячечные фантазии лосса – все это тоже стало ненужным. Теперь он был только моим, по-настоящему, а не в мечтах. То, чего я так хотела с самой первой встречи.

Наклонившись, он целовал мою грудь, живот, бедра. От прикосновений его губ и рук меня словно окутало светящимся облаком разноцветных искр – тонких, острых, горячих и ледяных одновременно. Я тянулась им навстречу, отдавая себя без остатка и так же, без остатка, забирая его.

Мне вдруг показалось, что я снова стала юной девушкой, которая впервые занимается любовью с мужчиной. У меня было сознание и тело взрослой опытной женщины, но я еще не успела по-настоящему узнать его: как оно отзывается и реагирует, что ему нравится, а что нет, где у него самые чувствительные места. И в этом была своя тайная прелесть узнавания – одновременно, вдвоем. Как сказал Айгер: будем изучать его вместе.

Он был великолепен. Так нежно – и так уверенно, безошибочно угадывая, что доставит мне больше всего наслаждения, получая от этого не меньшее удовольствие. Я сходила с ума от его ласк, от пряного запаха кожи, от взгляда темных глаз и голоса, на который все внутри откликалось эхом. То, что я лишь пыталась вообразить, происходило наяву: мы стали единым целым, сливаясь, перетекая друг в друга, как вода двух рек…

Потом мы лежали, крепко обнявшись, совершенно обессилевшие и невообразимо счастливые, и Айгер сказал: