Тесные комнаты (СИ)

- Я понимаю, понимаю - ответила она. Но если вы думаете, что я ставлю вас в один ряд... с типичными... заключенными... (подобрав это слово она поморщилась), то вы ошибаетесь. Я прекрасно разбираюсь в людях. Вы понравились мне с первой минуты и отныне я буду вашим другом. Доктор Ульрик - человек, в жилах которого ледяная вода и нервы которого сталь, мистер Де Лейкс... Но вы увидите, что я тоже умею быть настоящим другом, который не дрогнет перед испытаниями...

Сидней не нашелся, что на это сказать, и в эту минуту они услышали, как к дому подъехала машина, и шофер призывно просигналил быстрой очередью гудков, напоминающих звуки горна. Миссис Уэйзи категорически заявила, что Сидней должен вернуться на лимузине, и она не отпустит его пешком ни при каких обстоятельствах.

- Значит, завтра я вас обязательно жду! - сказала хозяйка, взяв его за руку через опущенное стекло машины. - И еще, о, у меня к вам просьба, - продолжала она, сделав водителю знак, чтобы тот заглушил мотор, пока она говорит. - Будет проще, если мы станем обращаться друг к другу по имени.

- По имени, конечно, мэм, - хрипло выдавил Сидней, и высвободил руку из ее ладоней.

- Как, все же, удачно совпало, что вы с Гаретом давно знакомы и дружите! Я, признаться, этого не ожидала...

- Ага, здорово вышло...

Миссис Уэйзи улыбнулась и тронула его за рукав.

- Наконец-то впереди у нас появился хоть какой-то проблеск надежды, и у сына, и у меня.

Еще раз, теперь уже окончательно попрощавшись, мать Гарета кивнула шоферу, чтобы тот завел мотор.

Она стояла посреди дороги и махала рукой вслед лимузину, что удалялся в густых облаках белой пыли, поднимавшейся из-под колес.

Сидней сразу понял, что его успешное трудоустройство отнюдь не пришлось Вансу по душе. В то же время, младший брат осыпал его сотней вопросов и о его новой, как он выражался, "должности", и о большом, просторном доме, где ему предстояло исполнять обязанности, и о самой миссис Уэйзи.

- Ты там ни за что на свете не выдержишь, - вынес, наконец, свой вердикт Ванс, когда Сидней в подробностях описал оказанный ему "прием".

- Господи, Ванс, не ты ли сам мне вечно твердил, чтобы я не прятался дома и общался с людьми... Я так и сделал, а теперь ты плюешься и бесишься. Даже твой наставник доктор Ульрик и тот меня поддерживает!

- Сидеть взаперти с капризным, нездоровым на башку сопляком и его богатой, деспотической мамашей, это совсем не то, что я называл не прятаться дома и общаться с людьми, - отрезал Ванс. - Ты и обучения-то не проходил, чтобы быть мужиком-сиделкой, а это в итоге и будет твоей работой.

- Спасибо, Ванс, приободрил... По крайней мере, Ирен не рассматривает меня в таком качестве.

От гнева лицо Сиднея приобрело жесткое выражение.

- Значит, ты уже зовешь ее Ирен, - заметил Ванс.

- Я уже пытался рассказывать тебе что-то о том, что происходило со мной в тюрьме, Ванс... Ты говоришь, мне надо не сидеть взаперти, а встречаться с людьми. Но может дело как раз в том, что я перевидал их слишком много, а вот ты так и не покидал своего мирка, и не знаешь, что за его пределами... А еще не хочешь замечать, что я изменился... По правде сказать, после всего, через что я прошел, ухаживать за больным пареньком мне будет совсем не в тягость...

- Когда я был маленьким, со мной ты нянчиться не любил. Мама рассказывала, как тебя тошнило, когда тебе приходилось менять мне пеленки, и каким ты был бедным-несчастным, когда она оставляла тебя со мной одного.

- Ты был скверным и несносным мелким паршивцем, - Сидней невольно улыбнулся. - Что тогда, что сейчас... Но если откровенно, Ванс, тюрьма высосала из меня жизненные силы... Как ты сам не видишь? И я думаю, что сделаю хорошую вещь, если возьмусь заботиться о парнишке... Кроме того, я-то его в свое время знал...

После этих слов юноши обменялись выразительными взглядами. Слово "салотоп" было готово сорваться у каждого из них с языка, потому что ни для кого не было секретом, что Гарет тоже был его учеником.

Отчасти потому, что Сидней уже не был так крепок физически, как во времена, когда он блистал на футбольном поле - в чем его убедил последний подъем по лестнице - он сдался и согласился поехать к миссис Уэйзи в лимузине, хотя вдыхая спертый воздух салона, пропитанный запахом шофера он пожалел, что не отправился пешком.

Как только он выбрался из машины и оказался перед белым особняком с пятью колоннами, он запаниковал и притом не на шутку. Сидней, конечно, убеждал себя, что всякий будет нервничать в первый день на новой работе. Однако он отдавал себе отчет в том, что его тревога была иного свойства, и был уверен, что внезапные "проблемы с сердцем" (которые обнаружились еще в тюрьме), сейчас имели самое прямое отношение к страдавшему неведомым недугом юноше, за которым ему предстояло ухаживать.