Тэсс из рода д'Эрбервиллей. Джуд Незаметный

Было в тоне Джуда что-то такое, из чего Сью поняла, что протестовать бесполезно. Не сказав больше ни слова, смиренно, словно мученица, она удалилась в свою комнату и услышала, как он спустился по лестнице и захлопнул за собой дверь. Оставшись одна, она сразу, чисто по-женски, забыла о всяком чувстве собственного достоинства и, всхлипывая, побежала вниз. Там она прислушалась. Ей было хорошо известно, где находится гостиница, которую назвала Арабелла. Чтобы дойти туда не спеша, требовалось около семи минут, еще семь — чтобы вернуться. Если через четырнадцать минут Джуд не придет, значит, он задержался у нее. Сью взглянула на часы. Было без двадцати пяти одиннадцать. А вдруг он зайдет к Арабелле в гостиницу, если она еще не закрылась на ночь? А вдруг Арабелла уговорит его выпить с ней? Одному богу ведомо, что с ним тогда стрясется!

Она молча терзалась неизвестностью и ждала. Когда предполагаемый срок почти истек, дверь вдруг открылась и вошел Джуд.

— О-о! Я знала, что на тебя можно положиться! — восторженно воскликнула она. — Какой же ты хороший!

— Я не мог ее нигде найти, а вышел в домашних туфлях. Наверное, бедняжка ушла, решив, что я слишком черств, чтобы откликнуться на ее просьбу. Я вернулся за сапогами — собирается дождь.

— Ты так заботишься о женщине, которая так дурно с тобой обошлась… — вспыхнув ревностью, разочарованно сказала Сью.

— Но ведь она женщина, Сью, и я когда-то любил ее, нельзя же быть скотиной в таких обстоятельствах.

— Она не жена тебе больше! — страстно воскликнула Сью. — Ты не должен идти ее разыскивать! Это несправедливо! Ты не можешь с нею встречаться, раз она теперь чужая тебе. Как ты этого не понимаешь, милый, дорогой мой!

— Мне кажется, она такая же, какой была, — беспечная, легкомысленная, вечно неустроенная, — сказал Джуд, натягивая сапоги. — Вся эта комедия, которую ломали законники в Лондоне, нисколько не меняет моего истинного отношения к ней. Если она считалась моей женой, живя с другим где-то в Австралии, значит, она и сейчас мне жена.

— Но она не была твоей женой в Австралии! Это же смешно! Полнейший абсурд! Ну ладно… Скажи, ты ведь сразу вернешься домой, милый? Она слишком груба, слишком вульгарна, чтобы ты мог долго разговаривать с ней. Она всегда была такой!

— Быть может, на мое несчастье, я тоже груб. Во мне зародыши всех человеческих пороков, я в этом глубоко убежден, вот почему я понял, как нелепо с моей стороны мечтать о сане священника. От пьянства я, кажется, излечился, но я даже не подозреваю, в какую новую форму может вылиться моя подспудная порочность. Я люблю тебя, Сью, я хожу перед тобой на задних лапках, хотя мало чем вознагражден за это. К тебе устремлены лучшие и благороднейшие побуждения моей души! Твоя чистота возвышает меня и помогает делать все то, на что еще два года назад я не считал способным ни себя, ни кого-либо другого. Легко читать проповеди о самообуздании и о том, как дурно принуждать к чему-нибудь женщину. Но пусть бы те поборники добродетели, что осуждали меня за Арабеллу и за многое другое, помучились так, как я мучаюсь возле тебя последнее время! Уж наверно бы они признали, что надо иметь некоторую выдержку жить с тобой рядом под одной кровлей и постоянно уступать твоим желаниям.

— Да, ты добр ко мне, Джуд, я знаю это, ты моя единственная опора.

— Так вот, Арабелла просила меня о помощи. Я должен выйти и хотя бы поговорить с ней, Сью.

— Хватит! Должен так должен! — сказала Сью и вдруг горько разрыдалась. — У меня никого нет, кроме тебя, Джуд, а ты хочешь меня покинуть. Вот ты, оказывается, какой! Нет, это невозможно! Невозможно! Другое дело, если б она была твоей женой…

— Или ты.

— Ну хорошо, пусть будет так! Если ты настаиваешь, я согласна. Я буду твоей женой! Только я не хотела этого, и выходить замуж второй раз не хотела! Но я согласна, согласна! Я люблю тебя, и я должна была сообразить, что, если мы будем жить вот так вместе, ты в конце концов настоишь на своем.

Она подбежала к нему и обхватила руками его шею.

— Я вовсе не холодная и не бесполая, пусть даже я долго не подпускала тебя к себе! Да и ты сам, я уверена, этого не думаешь. Вот увидишь! Теперь я твоя! Сдаюсь!

— Значит, завтра или как только захочешь я займусь приготовлениями к свадьбе?

— Да.

— Ну так я не стану ее разыскивать, — сказал он, нежно обнимая Сью. — Я и в самом деле чувствую, что встречаться с ней как-то нечестно по отношению к тебе, да, пожалуй, и к ней тоже. Думать иначе было бы просто несправедливо. Она вовсе не такая, как ты, моя радость, и никогда такой не была — это же ясно. Ну, перестань же плакать. Вот так… вот так… и вот так… — говорил он, целуя ее сначала в одну щеку, потом в другую, потом в губы и снова закрывая на засов входную дверь.

Утро было дождливое.

— Ну, что ж, дорогая, — весело сказал Джуд за завтраком, — сегодня суббота, и я думаю сейчас же пойти и договориться об оглашении, чтобы первое оглашение было уже завтра, иначе мы потеряем целую неделю. Ты согласна обойтись только оглашением? На этом можно сэкономить фунта два.