test

— Обряд инициации прервать невозможно есть, — тихий шепот вещуньи прорезал молчание осени. — Его возможно довести до конца лишь. Или же немного приостановить, чтобы дать человеку, павшему жертвой ворлока, шанс выбора.

— Нам, пожалуйста, последнее, — лицо Марлоу скривилось от боли. — Я не хочу еще одного психа в нашу компанию, у нас нет места и всем устраивает дивная и сплоченная шведская … в смысле просто дивная семья.

— Мэл Марлоу, — тихо прошептала женщина. — Твое имя написанное в моем шаре есть. Это ты убил избранных путников в девятнадцатом веке тогда?

— Было дело. Виноват. Под градусом и сам князь Веельзевул один раз балет танцевал! Но сейчас не об этом речь. Тут Данте умирает. Я не хочу, чтобы это произошло, он вроде как тоже избранный. Я его выбрал, чтобы снять с него шкуру лично.

Колдунья нахмурилась.

— Чтобы обряд к жизни воплотить, кинжал особый нужен. И дитя чистое, которое колдун опорочил. И крови его капля…

— Капля? А чего так худо? Я могу и литр надоить. Мне только ножичка не хватает.

— Добровольное слово его ритуал завершит…

Окровавленное лицо Мэла исказилось еще сильнее.

— Добровольное. Черт бы его побрал, это сложнее. Мы же черные маги, нахрена нам гуманность?

— Лишь добровольно крови каплю ворлоку отдав, юноша жизнь его спасти поможет есть. Но позднее выбор совершить ему придется, колдуном ли, как вы все стать, а может, и уйти навечно… Но все в руках его, его и только.

— Нет, уйти-то мы ему поможем. Где мне достать нож? — Марлоу едва не терял сознание от боли. Ему уже было глубоко до фонаря, что говорило вещее существо, лишь бы она побыстрее объяснила простые выходы из сложных случаев.

— Возьми любой. Сгодится всякий вам. Но только не с серебряным клинком. Заклинание над ним прочти, что над алтарем читают жертвоприношением перед, — страшный шепот заползал в уши, мешая слышать внятно. Мэл старался изо всех сил, зная, что Элай и Дагон не помогут ему, если он что-то упустит.

— Понял. Кинжал. Заклятие. На все согласный бывший девственник. Что-нибудь еще?

— Еще… Когда безумства будешь совершать, так думай наперед! — последний совет грянул как гром, хотя был сказан тишайшим оттенком шепота. Мэл готов был поклясться, что у него снова лопнула левая барабанная перепонка. Ему составило такого труда ее залечить в прошлый раз, что он застонал от досады. Данте ответит ему за это. По полной программе.

— Да ни причем здесь я, вашу мать, есть. Это все Данни. Волк-осеменитель чертов, — простонал он хриплым от боли голосом.

— Ответила на твой вопрос я. Не задерживай меня есть.

— Да упаси великий темный князь. Мне еще неделю питаться одними ухо-горло-носами, — Мэл ослаб на одно колено. — Мы отпускаем тебя. Спасибо за помощь, Великая! — он дернул за руки Элая и Дагона, которые были не в курсе всего происходящего, хотя и присутствовали лично. Те, как болванчики, повторили его слова, зная наизусть, что в конце надо обязательно попрощаться с шептуньей. Будучи особой очень древней, она чтила все эти формальности.

Через минуту в вихре опалых листьев уже не стоял никто. Черный ворон, который каркнул: «Hoc est verum. Ad ultimum*» сделал последний круг над поляной и тоже исчез во вспышке магического света.

________________

Ворон подтвердил: Все сказанное — правда. До последнего слова.

Марлоу завалился на землю, как подкошенный. Если бы он мог описать словами, как ему было нечеловечески больно, он бы мог извести на это пару толстенных пачек бумаги и покрыть их чистым матом. К сожалению, руки его плохо слушались, поэтому он ограничился громким, надрывным стоном.

— Чувства делают людей уязвимыми, — пробормотал Элай по-венгерски, открывая один глаз и убеждаясь, что колдунья действительно ушла. На Марлоу было страшно посмотреть — он закрывал лицо руками и старался побороть слабость в теле. Кровь стекала по его груди, сочилась из глаз и ушей, но он все же нашел в себе силы парировать:

— Изъясняйся человеческим языком, пожалуйста. Терпеть не могу, когда вы с Дагом на своем бормочете. И почини меня. Немедленно!

Элай склонился над ним и положил руки ему по обе стороны лица. Его глаза закатились, будто он был в трансе. Фиолетовые руны оплели тело Мэла абстрактными фиолетовыми узорами. Он начал напоминать древний памятник всем известным видам письменности. Зрение его прояснялось, спустя мгновение он уже снова смог различать черты друзей и черты лежавшего на земле бездвижного Дантаниэла.

— Эй, у меня перепонка лопнула, — возмутился Мэл, когда понял, что Элай закончил дело только наполовину.

— Мэл, если ты хочешь, чтобы у нас хватило сил на заклятие клинка и возвращение Данте, с этим придется повременить. Шакс высосала нас, как пустыня летний дождь.

— Мать вашу за чернокнижную ногу. Ладно… Как скажешь, док… — Мэл повертел пальцем в ухе, радуясь, что он мог слышать хотя бы одним.

— Что тебе сказала Шакс? — Дагон вынул из ушей волшебные затычки и отдал их Мэлу.

— Нам нужен кинжал, одна штука. И небольшое кровопускание одна штука. Сложность тут заключается в том, что оно должно быть добровольное. Для этого нам надо достать мальчишку… Одну штуку.