test

Они замолчали. Солнце, коснувшись воды, расплескало по морю расплавленное золото. Небо расчистилось и тоже окунулось в воду, став таким же необъятным, как и море под ним. В воздухе вдруг особенно сильно запахло травами, дикими цветами и морем. Наверное, так же выглядел мир, когда в нем совсем не было людей. Небо, вода и шелест трав, которые когда-нибудь станут деревьями и упадут, пораженные молнией.

Сириус почувствовал, как девочка опустила голову ему на плечо.

— Будешь мне писать? — спросила она, глядя, как чайки, до этого парящие над обрывом, уносятся на самый горизонт. Найдя руку мальчика, она сжала ее, уже привычным жестом переплетая их пальцы. Сириус почувствовал странный трепет. Захотелось одновременно и отнять руку… и держаться вот так всегда, всю жизнь.

— Будешь, Сириус?

Впервые за вечер она произнесла его имя.

Сириус повернул голову и случайно коснулся носом ее лба.

Кожа у нее была нежная и матовая. На щеке — крошечная светлая родинка. Белоснежные волосы, размытые ветром, напоминали завитки крема.

Мальчик почувствовал, как сердце его отяжелело и заторопилось куда-то, сбивая дыхание.

Он вдруг неожиданно для самого себя подался вперед, закрыл глаза и поцеловал красные, как земляника, губы девочки. Все внутри болезненно и сладко вздрогнуло, съежилось, забилось…

Он замер на секунду, чувствуя живое тепло в паре миллиметров от своего лица, и поцеловал еще раз, слегка сжав при этом ее нижнюю губу. Раньше он этого никогда не делал и не был уверен, что делает правильно, но ему было очень приятно…

Голова кружилась так, словно он ухнул в пропасть над морем…

Сириус отстранился и с любопытством взглянул на девочку, желая узнать, что она почувствовала?

Роксана захлопала ресницами, открыла странные, сонные глаза и рассеяно коснулась своего рта, удивленно и пытливо взглядывая на Сириуса.

Но убегать и плакать, кажется, не собиралась.

Сириусу вдруг страшно, просто до чертиков захотелось снова ее поцеловать, так что он закрыл глаза, доверчиво потянувшись к Роксане, и весь затрепетал, когда она теперь уже сама поцеловала его в ответ.

… Их нашли, когда солнце уже опустилось в море, и стало сыро и холодно.

Роксану нашел Люциус, а Сириуса — его мать.

Их поодиночке отвели домой, не дав больше сказать друг другу ни слова.

Роксана на следующее же утро уехала в Дурмстранг, а он, погрузившись с головой в предшкольную суету, потом никак не мог вспомнить ее имя и со временем забыл даже, как она выглядит, и впоследствии рассказывал только, что впервые целовался, сидя над пропастью…

*Pierre Van Dormael — Nemo&Anna

Rockabye Baby — Where Is My Mind

====== О том, как важно не быть Блэком ======

...31 июля 1976 года...

Сириус Блэк

Громкая музыка распирала дом изнутри, выдавливала красивые мозаиковые окна, ударялась об крышу. Казалось, что это и не музыка вовсе. Казалось, что дом кричит, вопит от боли.

Сириус взмахнул палочкой, как хлыстом — и стойка с головами домашних эльфов разлетелась на куски. Еще один взмах — и картина именитого предка превратилась в обугленное пятно на стене.

— Еще одно пятно на репутации, матушка! — заорал Сириус и высоко запрокинул бутылку дорогущего виски. Большая часть попала в рот, остальное пролилось на рубашку и попало под воротник. Противно. Не допив, он с силой запустил бутылку в дверь материнской спальни, и брызги толстого стекла разлетелись по всему коридору.

— Твое здоровье! — рявкнул он, перекрывая грохот музыки, крепко затянулся и затушил сигарету о ближайший портрет. Человек, изображенный на нем, с воплем бросился прочь. — Пошел к черту! — крикнул ему вдогонку Блэк. — К черту это дерьмо... — шепотом добавил он.

Не далее как сегодня утром, роясь в столе матери в поисках денег, он обнаружил письмо, на котором значилось: «Сириусу Ориону Блэку». Распечатанный конверт валялся среди кучи старинного фамильного хлама. Бумагу конверта покрывали пятна, какие-то незначительные записки на память, опечатанные коричневым ободком от кофейной чашки. Не колеблясь ни секунды, Сириус открыл конверт. Из него он узнал, что его любимый дядя Альфард скончался еще в начале весны от укуса Ядовитой Тентакулы. Не успел Сириус как следует переварить эту новость или хотя бы осознать ее, как обнаружилось, что дядя оставил ему немалое наследство в виде первого особняка Блэков, шестизначного банковского счета и маленькой винодельни. В своем письме Альфард (знакомый почерк вызвал у Сириуса жжение где-то в области солнечного сплетения) выражал надежду, что раз уж Вальбурга Блэк все равно решила после смерти передать все свое имущество младшему сыну, то, наверное, не откажет своему бездетному одинокому брату в последнем желании и позволит ему обеспечить его любимого племянника...

Даже дочитав письмо до конца, Сириус все равно не смог до конца осознать написанное. Дядя Альфард? Его дядя Альфард? Его единственный настоящий отец?

Да нет. Это бред. Это не правда. Просто не правда и всё. Этого не может быть. А то, что в завещании стоит печать и оно заверено гоблином-нотариусом... это тоже неправда. Всё неправда.