test

Здесь проблема встает ребром. Ведь именно те люди, которых я считала «плоскими», обездушенными, изобрели для меня отдушину, подарили мне возможность ловить те малые интересные события, которые еще встречались в нашем мире.

Раньше для меня это было синее море, яркое солнце, лица близких, родных друзей, пожухшая от сурового солнца трава, плавящийся по той же причине асфальт, купающиеся в грязной луже воробьи. Теперь это был величественный Эрмитаж ограниченный тяжелым, давящим небом, Невский переполненный людьми, проходя среди которых, порой было не слышно ни единого русского слова, это вольная Нева, одетая в красивые мосты, с водой порой сливающейся с цветом неба – такой же серой и угрюмой. И лица. Новые лица. Не те, которые, я успела сфотографировать для себя на память, ведь не знала, когда вновь окажусь среди друзей.

Теперешние лица были совершенно иные. Было лицо сестры. Радующееся, моему приезду. Сердитое, по поводу разбитой кружки. Горюющее, от воспоминаний о нашей семье. Встревоженное, от разговора о нашем будущем. Мечтающее, при просмотре любовного фильма. Грозное и опасное, во время разговоров о ее работе. И еще…. Не понятное…

Это выражение у нее возникло из-за этого парня. Бедняга. А ведь его лицо тоже осталось со мной. Красивое. Великолепное. Особенное. Царское. Может ангельское? Нет. На самом деле я довольно долго рассматривала его на дисплее фотоаппарата. Было в нем что-то не хорошее. Не приветливое, опасное.

Все это позади. После этого снимка моему объективу встретился лучик солнца. Лицо молодого пацана, сидящего в несущейся куда-то машине. Его улыбка была необыкновенной. Он сам был необыкновенным, учитывая своего рода «украшения», но зато его снимки были «теплыми». Такие греют, когда пересматриваешь их долгое время.

Лицо ректора. Он был очень недоволен, когда я позволила себе наглость сфотографировать его за обеденным столом в университетской столовой.

Лицо поварихи, орущей на меня за сворованный кусочек хлеба.

Лицо охранника. Лица студентов, зачем-то приехавших в университет в летнее время.

Много лиц. Петербуржских, особенных лиц. Разительно отличавшихся от лиц прошлых веков, но все так же особенных.

Лиц, о которых писали многие. Пушкин, Гоголь, Блок, Достоевский. Всех не перечислить.

- Ой!

Включив фотоаппарат, я увлеклась настройками, и неожиданно для себя налетела на открывшуюся дверь кабинета, предназначенного для человека отвечающего за исключение, прием студентов, а так же за продление сессии.

- Осторожней!- Мужчина в черном костюме вышел в коридор.- Андрей, мы кажется уже разговаривали об этом и я сказал…

- Пожалуйста! Я прошу вас! Пожалуйста!!

- Андрей, у меня нет времени. Я ухожу на совещание. Мне жаль.

Я стояла на месте.

Следом за спешащим по делам сотрудником вышел молодой человек, и, не останавливаясь, последовал за ним.

Я плохо смогла рассмотреть его. Кусочно.

Его лицо промелькнуло рядом, но запомнились лишь темные глаза и кучерявые, не подстриженные, засаленные волосы.

А теперь только спина.

Широкая, мощная, но поникшая. Он был весь поникший. Его плечи были опущены. Либо из-за грусти, либо из-за тяжелого рюкзака.

Грязно-синего цвета джинсы с потертостями, огромные кроссовки с торчащими языками, спортивная куртка яркой расцветки, огромные наушники на шее.

- Пожалуйста! Да послушайте меня!- Он посмел поднять голос и перегородить дорогу преподавателю.

Это было очень грубо и некрасиво. Но интересно.

Воспользовавшись тем, что в коридоре кроме нас никого нет, а эти двое не обращают на меня никакого внимания, я принялась торопливо нажимать на кнопку, при этом, делая вид, что просто копаюсь в фотоаппарате.

- Молодой человек! Отойдите, пожалуйста!

- Нет!

- Андрей, нам не о чем говорить.

Оторвавшись от экрана, я подняла на них взгляд.

Это уже было не смешно! Преподаватель пытался обойти его со всех сторон, но у него ничего не получалось.

- Да выслушайте меня! Просто выслушайте!

- Андрей! Вам не кажется, что лучше просто уйти? Что вам следует забыть об университете после того, что вы натворили?

Ого! Вот это уже интересно!

- Но..

- Я не желаю ничего слушать, вы отчислены. Точка.

- Простите, но.

- Вы три раза восстанавливались, мы это терпели. Но тюрьма – это перебор. Я не имею право, да и не хочу за вас бороться. Наша организация не хочет больше видеть вас.

Тюрьма?

Ого! Хулиган!

Парень ошеломленно застыл на месте.

- Вы не знаете подробностей, не знаете сути…- Произнес он. Произнес тихо, но я все равно услышала.

- Я все знаю! Мне этого достаточно! Андрей, вы отчислены, без права на восстановление, мне жаль! Примите мои соболезнования на счет отца, он был хорошим человеком, я старался ради него, но все имеет границы!

- Пожалуйста.- Кажется, голос парня сорвался.- Хотя бы работу. Прошу.

- Работу? Вы о том, что подрабатывали в спортивном зале? Я не имею право подпускать вас к студентам! Простите! Вы работали в зале лишь из-за того, что числились студентом, а теперь? Я думаю не многим это понравиться. Андрей, еще раз извините, я желаю вам всего наилучшего, до свидания!

На этом он ушел. Свернул за угол, оставив ошеломленного парня.