Тест-драйв бессмертия

— Идет. А какая вторая просьба?

— Может, ты все же представишься? А то как-то неудобно вышло — ты мое имя знаешь, а вот я твое нет.

Внешник церемонно склонился в поклоне. Причем, сделал он это так аристократично (даже несмотря на то, что был обряжен в полный комплект брони), словно снимался в фильме про дворян викторианской эпохи.

— Можете… прошу прощения, можешь звать меня Хаха. Ну, или Два «Ха», если так удобнее.

— Странное имя.

— Это не имя. Это мой позывной, прозвище и, одновременно, род моей деятельности. Да, еще — прежде чем мы выдвинемся, мне нужно кое-что тебе дать!

Дикарь непонимающе уставился на своего новоявленного напарника.

— Не мог бы ты снять свои наручные часы?

Рейдер пожал плечами, расстегнул браслет «Командирских», найденных им в затерявшейся на лесном кластере даче, и протянул его нолду. Хаха поколдовал со своим наручем, который выполнял функцию наладонника. Активировался сканер, ярко-фиолетовый широкий луч обшарил часы, после чего выключился. Внешник положил ладонь на левую руку рейдера. Тот непонимающе уставился на него, но задать вопрос так и не успел. Через секунду его взяла оторопь. Из костюма нолда вытекла странная масса, походившая на излишне подвижного большого серого слизняка. Разве что тот не был липким и состоял из микроскопических, едва видимых взглядом кубиков. Непонятная масса быстро — так что он не успел отдернуть руку — отделилась от костюма нолда и перетекла на его запястье. Несколько секунд она ершилась текучими шипами и выступами, а потом вдруг в один миг приняла форму и цвет советского хронометра. Хаха отпустил его, Дикарь с любопытством уставился на непонятную хрень, мимикрирующую под часы на его руке. Спустя мгновение его любопытство было наказано — браслет выпустил десятки игл, которые впились ему в плоть, заставив рейдера зашипеть от неожиданности и небольшой порции боли. Спустя еще несколько секунд иглы втянулись в тело и срослись с ним, а боль отступила. Теперь девайс, данный ему нолдом, никаким образом нельзя было отличить от часов: они показывали время, двигалась секундная стрелка, едва уловимо тикал механизм, даже латунный корпус идеально повторял прообраз — нес на себе следы долгой эксплуатации, потертости и даже досконально повторял все мелкие царапинки и повреждения полированного материала. Дикарю, полюбовавшемуся на это, оставалось лишь удивленно цыкнуть языком.

— Что это за херня?

Нолд, копавшийся в небольшом контейнере у себя на поясе, соизволил ответить.

— Погоди, сейчас поймешь.

Он вынул из небольшого черного пластикового тубуса прозрачную выпуклую пластинку, сильно смахивавшую на глазную линзу, и поднес ее к лицу Дикаря, подтвердив этим его догадку.

— Не шевелись.

Он ухватил рейдера за левое веко и поместил линзу ему на зрачок.

— Поморгай.

Тот и без его советов этим занимался — линзы носить он не привык; тонкая пластинка ощущалась чужеродной, раздражая слизистую. Через секунду он забыл о легком дискомфорте по весьма прозаичной причине — в глаз словно десяток раскаленных игл вонзили, поле зрения слева заволокло красным.

— Бл. ь, бл. ь, какого хрена? Сними эту по…ень, больно п….ц.

На что Хаха равнодушно заметил:

— Не ори, а то нас услышат. Да не дергайся ты, сейчас местный анальгетик подействует. Ну вот, видишь, уже лучше!

Дикарь замер, моргая обильно слезившимся левым глазом. И впрямь, адская боль в изувеченном глазу медленно угасла и исчезла без следа; красный цвет, заполнивший все поле зрения слева, тоже сошел на нет.

— Предупреждать же надо! Что это за фигня такая?

— Секунду. Извини, что причинил боль. Обычно кинект носят несколько дней, процесс сращивания псевдонейронов протекает абсолютно безболезненно. Но у нас нет нескольких дней, так что пришлось работать грубо. И-и-и, есть контакт.

Он прошелся пальцами по голографической клавиатуре наладонника, заставив этим замереть рейдера — в своем левом глазу тот внезапно увидел раскрывшуюся консоль с бегущей строкой, словно ему на сетчатку приделали микроскопический монитор. Хотя, почему «словно» — нолд и впрямь присобачил ему к левому глазу нечто подобное. Бегущая строка прогнала несколько абзацев абсолютно нечитаемого для рейдера программного кода, после чего свернулась и исчезла. На ее месте возникла зеленая надпись на неизвестном Дикарю языке.

— Эм, а смена языка интерфейса тут предусмотрена?

— Прошу прощения! Готово.

Надпись моргнула и сменила язык на вполне читаемый русский: «Тест системы завершен. Синаптический контакт с глазным нервом устойчивый. Идет подготовка к работе». Надпись исчезла, на ее месте возник минималистически оформленный интерфейс — небольшая, бледно-зеленая рамка уголком, расположившаяся слева и сверху его поля зрения и курсор, выполненный в виде крохотного кружка, который следовал за движением зрачка его левого глаза. При наведении курсора на рамку та разворачивалась и давала доступ к множеству иконок.

— Там в самом углу есть крошечная круглая кнопка. Попробуй нажать на нее — она сворачивает интерфейс в неактивное состояние, для того, чтобы он не мешал твоему обзору.