Тест Роршаха. Герман Роршах, его тест и сила видения

Интерес к визуальному мышлению – несколько маргинальная, но устойчивая традиция – набирает силу в нашем все более насыщенном различными образами мире. Энергичные меньшинства продолжают призывать к усилению акцента на художественном образовании и «визуальной грамотности», необходимых для улучшения гражданского общества. Книга Эдварда Тафта «Визуальное представление больших объемов информации» (The Visual Display of Quantitative Information) и ее продолжения (1983, 1990, 1997) показали, как много визуального интеллекта нужно для простой, казалось бы, задачи – презентации какой-либо информации. Работа Доналда Хоффмана «Визуальный интеллект: как мы создаем то, что видим» (Visual Intelligence: How We Create What We See, 1998) вторит заявлениям Арнхейма, опираясь на десятилетия новейшей науки. Об эффективном визуальном мышлении в контексте бизнеса писал Дэн Роум в книге «Обратная сторона салфетки: решение проблем и продажа идей при помощи изображений» (The Back of the Napkin: Solving Problems and Selling Ideas with Pictures, 2008), а труд Джоанны Дракер «Графезис: визуальные формы производства знания» (Graphesis: Visual Forms of Knowledge Production, 2014) принес идеи Арнхейма в цифровую эру смартфонов.

Дело не в том, что чернильные пятна должны использоваться для отображения количественной информации или для того, чтобы продавать идеи, визуализированные на задней стороне салфетки, а в том, что мы сможем осознать, как эти пятна работают в качестве психологического теста, только когда начнем понимать их, как это делал сам Роршах, – в более широком контексте видения, со всеми его эмоциями, интеллектом и творческим началом.

Таким образом, тест Роршаха базируется на одном главном утверждении: видение – это действие не только глаза, но и ума, не только зрительной коры или какой-либо другой части мозга, а всего человека. Если это так, то визуальное задание, которое требует задействовать достаточное количество перцептивных возможностей, продемонстрирует, как работает наш разум.

Недавний анализ, предпринятый Грегори Мейером, помог определить количественные характеристики возможностей чернильных пятен активировать способы восприятия. Неверно думать, что любые бесформенные изображения будут работать столь же хорошо. Как утверждал Роршах и признали некоторые другие люди, эти пятна вовсе не «бессмысленные» или «случайные».

В конце концов, за столетие, в течение которого мир смотрел на чернильные пятна, – подсчитывая, пересматривая и классифицируя все, что видят люди, все, что можно себе представить и многое из того, что представить, нельзя, – одна истина оставалась непреложной: карточка V выглядит, как летучая мышь. Или, может быть, бабочка.

В тестах Роршаха, проведенных с 2000 по 2007 год среди шестисот не являвшихся медицинскими пациентами бразильских мужчин и женщин, 370 из этих людей увидели в карточке V летучую мышь, остальные – бабочку или мотылька. В карточке II, как обычно, было много медведей. На самом деле из примерно четырнадцати тысяч ответов только 6459 были оригинальными, а короткого набора из тридцати ответов хватало, чтобы их давали пятьдесят человек и больше. Чернильные пятна вполне объективно выглядят, как реальные вещи, но в то же время они требуют интерпретации. Это не было бы серьезным испытанием, если бы все видели что-то свое или если бы все видели одно и то же. В этих шестистах тестах длинный хвост персональных вариаций состоял примерно из тысячи ответов, каждый из которых был дан двумя людьми, а в целом 4358 ответов были даны всего по одному разу, включая «трагически непонятый кусок цветной капусты», увиденный пребывавшим в депрессии фермером.

Если представить ответы в виде графика, на вертикальной оси которого – количество ответов, а на горизонтальной – частота каждого из них, то почти вертикальная линия слева покажет общие места чернильных пятен – всех этих очевидных летучих мышей и медведей, – а горизонтальная линия показывает свободу действий и личных особенностей каждого человека. Мейер назвал это структурой и широтой теста Роршаха. График также демонстрирует более конкретную схему: самый распространенный ответ встречается в два раза чаще, чем второй по частоте, в три раза чаще, чем третий по частоте, и так далее.