Тест Роршаха. Герман Роршах, его тест и сила видения

Пациент Обергольцера давал ответы Движения позже, чем это обычно происходило в работе с последовательностью десяти карточек. Из этого Роршах сделал вывод, что мужчина обладал способностью к эмпатии (он мог давать Дв-ответы), но невротически подавлял ее (вначале он избегал Дв-ответов, даже видя карточки, которые явно их провоцировали). За ясными и отчетливыми Цветовыми ответами этого пациента следовали завуалированные, что Роршах определил скорее как сознательную борьбу за контроль над собственными эмоциональными реакциями, а не их бессознательное подавление. Роршах также отметил, что первые ответы этого человека на каждую карточку были неоригинальными и часто бессмысленными, но в итоге он стал давать поистине оригинальные, «четкие и убедительные» ответы. На карточке II он увидел «Двух клоунов», добавив потом, что «это может быть и широкая парковая аллея, по краям которой растут прекрасные темные деревья», и «здесь есть красный – это огненный фонтан, от которого идет дым». Это был человек, который «рассуждал индуктивно лучше, чем дедуктивно, конкретно – лучше, чем абстрактно», и делал попытки до тех пор, пока не находил нечто, казавшееся ему удовлетворительным. В то же время этот мужчина, казалось, не замечал типичных, обычных Деталей, и это свидетельствовало о том, что ему недостает элементарной адаптируемости, «ловкости ума практичного человека, который быстро схватывает самое необходимое и приспосабливается к любой ситуации».

Ключом к пониманию психологии этого человека было то, что он все время смотрел в центр карточек. На карточке III он увидел то, что видят многие другие люди, – двух раскланивающихся друг перед другом мужчин в шляпах-цилиндрах, но потом добавил: «Кажется, что эта красная штука в центре являет собой силу, разделяющую две стороны, не давая им встретиться». Еще одна карта «в целом производит впечатление чего-то могущественного в центре, к чему стягивается все остальное». И еще одна: «Эта белая линия в середине очень интересна; это линия силы, вокруг которой группируется все остальное». Эти ответы, хоть их и невозможно было классифицировать, стали основой интерпретации Роршаха. Он не просто вычленил паттерн, но и пристально изучил его: каким было взаимодействие со срединной линией в каждом из ответов? Опирался ли центр на остальные части изображения, или окружение поглощало центр?

Пациент был интровертным невротиком, заключил Роршах, возможно, с обсессивно-компульсивным поведением, мучимый мыслями о собственной неадекватности и недоверием к себе; это были чувства, что заставляли его столь твердо сдерживать свои эмоции.

«Этот пациент часто придирается к себе, он недоволен своими достижениями; из-за потребности найти себе применение он легко выходит из равновесия, но потом восстанавливается. У него мало полного, свободного взаимопонимания с окружающим миром, и он демонстрирует сильную склонность идти своим собственным путем. Его преобладающее настроение и обычный для него скрытый поведенческий подтекст – раздражение, депрессия и пассивное неучастие, хотя все это и может быть взято под контроль благодаря его хорошим интеллектуальным способностям и приспособляемости. Его интеллект в целом хороший, сильный, оригинальный, в большей степени конкретный, нежели абстрактный, больше индуктивный, чем дедуктивный. Все же здесь есть противоречие, поскольку субъект демонстрирует слабое чувство очевидного и практического. Однако его эмоциональная и интеллектуальная самодисциплина и мастерство вполне очевидны».

Все это стало ясно благодаря чернильным пятнам. Обергольцер подтвердил сделанные Роршахом отдельные описания личности пациента и более обширные его предположения. Например, отношение пациента к тому, что он называл «центральной линией силы», совпадало с тем, что выявил анализ о его отношениях с отцом. «Я не смог бы дать лучшей характеристики этому пациенту, несмотря на то, что я анализировал его в течение нескольких месяцев», – писал Обергольцер.