Тестировщик бизнес-идей. Не запускай стартап пока не прочитаешь эту книгу

Я запустил самолет через гостиную, и мы с моим сыном наблюдали за тем, как он плавно пролетел через огромный океан ковра и, врезавшись в окно, приземлился на подоконник за диваном.

Должен сказать, полет выдался эпичный.

– ВООООООООУ! – вскричал Киони. – Я тоже хочу такой сделать! Я тоже хочу!

Именно та реакция, которой я ожидал.

Я взял еще один лист бумаги для печати и протянул его Киони. Не успел я раскрыть рот, чтобы проинструктировать его о нюансах строительства, как он уже принялся складывать и сгибать бумагу, да так, что это выглядело, будто сама его жизнь от этого зависела.

Где-то через 30 секунд он все закончил и с гордостью продемонстрировал мне свое новое творение, держа его в вытянутых руках. Мне пришлось пригнуться, чтобы рассмотреть это поближе, потому что то, на что я смотрел, не имело ничего общего с самолетами. Это больше походило на лист бумаги, который очень долго лежал забытым на дне рюкзака.

Я был весьма удивлен, когда он определил у этой штуковины перед, но вовсе не нашел странным то, что после значительного разгона она вообще не взлетела. Она приземлилась в паре шагов от Киони.

Он подобрал ее и бросил с еще бо'льшим ожесточением. Результат был тем же: конструкция сразу же совершила аварийную посадку.

Выведенный из себя, Киони повернулся ко мне и заявил: «Мне не нравятся бумажные самолеты». Он удалился в другую комнату и принялся играть с новой фигуркой Бэтмена.

Крылья

Как вы думаете, почему мой сын так быстро сдался?

Понятно, что ему было всего три года и что у большинства детей в таком возрасте нет должного терпения. Когда проба чего-то нового влечет за собой провал, действие, проба которого повлекла за собой провал, становится своего рода угрозой в понимании ребенка, и первой и естественной реакцией на это действие становится возвращение к чему-то более привычному, такому, что для этого ребенка приятно и удобно. Именно поэтому существуют пеленки и соски, и именно поэтому Бэтмену у нас дома никогда не бывает одиноко.

Как в таком случае должен был поступить отец? Я не мог допустить, чтобы авиастроительная карьера моего сына так трагично завершилась! Так что я вновь рекрутировал Киони для второй попытки и, как я всегда поступаю в случаях, когда он оказывается в затруднительном положении, попытался сделать так, чтобы он сам во всем разобрался, задавая ему множество вопросов.

– Киони, – сказал я, – как ты думаешь, почему твой самолет не летел так же, как мой?

– Потому что твой самолет лучше, – резюмировал он.

– Чем мой самолет лучше?

– Я не знаю, – ответил он.

Я достал свой самолет из-за дивана и показал его Киони.

– Что в моем самолете такого, из-за чего он может взлететь? – спросил его я.

Он осмотрел самолет:

– Крылья?

– Крылья! Правильно! – Я поднес самолет ближе к нему. – Сколько тут крыльев, можешь сосчитать?

Он начал считать, помогая себе пальцем:

– Один. Два.

– Два крыла. Опять верно! Ты когда-нибудь делал крылья? – спросил я.

– Нет.

– Ну тогда понятно, что твой самолет никуда не полетел: ты же еще не знаешь, как делать крылья! Можно я покажу тебе, как делать крылья, чтобы и твой самолет мог летать?

Он кивнул, соглашаясь.

Я достал еще два листа бумаги для печати и положил их на кофейный столик.

– Делай, как я, – скомандовал я.

Вместе мы шаг за шагом сложили наши самолеты и спустя несколько минут (и несколько обращений к папе за помощью с особо сложными сгибами) были готовы к взлету. Местами новый самолет Киони был, конечно, кривоват, но тем не менее по сравнению с версией 1.0 прогресс был колоссальный.

– Ты готов? – спросил я его.

Он взглянул на меня:

– Он что, правда полетит?

Я был вполне уверен, что полетит. По своему опыту я знал, что этот стреловидный дизайн практически универсален и допускает множество погрешностей, но как я мог знать наверняка? Что, если бы я сказал Киони: да – и он бы не взлетел? Это был критический момент, поэтому я осторожно подбирал слова.

– Ты очень старался сделать все так, чтобы он полетел. Ты сделал все, что мог, и теперь нам нужно посмотреть, что будет, когда мы его запустим.

Приготовившись к броску, он отвел назад руку.

– Аккуратно, – подсказал я. – Здесь надо чуть выше.

Он приостановился на несколько секунд, чтобы сделать последние и, видимо, важные расчеты, а затем резко, без обратного отсчета, рванул рукой вперед.

Самолет взмыл в воздух. Он спланировал через комнату и спустя несколько секунд рухнул перед диваном.

Он взлетел.

Торжество было грандиозным! Мы радостно хлопали друг друга ладонями, а ликующий вопль Киони, более громкий, чем если бы он выиграл в лотерею, заполнял комнату. «Папа, ты это ВИДЕЛ?!»

Мне очень радостно было видеть его счастье. Я знал, что это была никакая не удача. Все случилось именно так по той причине, что он чуть сбавил темп, сосредоточился и уделил время тому, чтобы произвести именно те сгибы бумаги, которые необходимы для того, чтобы конструкция смогла взлететь.

Ваш предстоящий полет