Тестостерон Рекс

В первый год жизни маленькие мальчики и девочки ничем не показывают, что их мозг настроен на разные радиостанции жизни. Например, в первые недели жизни мальчики и девочки в целом очень сходным образом проявляют интерес к лицам или автомобилям. Хотя исследование Кембриджского университета обнаружило статистически значимые различия между полами²⁴, даже если вы пренебрежете важными методическими недостатками этой крайне рекламируемой работы²⁵, данные различия весьма заурядны: мальчики смотрели на лицо 46 % времени, девочки – 49 %, мальчики смотрели на машинку 52 % времени, девочки – 41 %. Четыре-пять месяцев спустя (это уже более контролируемое исследование) и мальчики и девочки одинаково предпочитали смотреть на людей, а не на предметы²⁶. Различия возникают на втором году жизни, но они все еще довольно слабые. В недавнем крупном исследовании почти сотни двухлеток измерялось, как долго дети играли с куклой и с грузовиком (помимо других игрушек) и как часто они проявляли заботу к игрушке либо манипулировали ей. Около трети времени случайный мальчик играл более “по-девчачьи” (не “по-мальчишески”), чем случайная девочка, как в смысле выбора игрушки, так и способа игры²⁷. И порой в этом возрасте дети играют так же долго, или даже дольше, с контрстереотипными игрушками, чем с теми, которые предназначены “для них”: например, 14-месячные мальчики в одном исследовании играли почти в два раза дольше с чайным набором, чем с грузовиком, поездом и мотоциклами, вместе взятыми (в то время как девочки в этом исследовании проводили одинаковое количество времени с этими “мальчуковыми” игрушками и с куклами)²⁸.

Каким образом дети приходят к более заметным стереотипным предпочтениям игрушек? Культурные эволюционисты и возрастные психологи описывают маленьких детей как “гендерных детективов”²⁹. Дети видят, что категория пола – главный принцип разделения социального мира, и обучаются тому, что значит быть мужчиной или женщиной. Когда они приходят к пониманию своего пола, примерно к двум-трем годам, эта информация приобретает мотивационный смысл: дети начинают “самосоциализироваться” (порой к досаде феминистски настроенных родителей). Предполагается, что не случайно в этот период многие мальчики начинают сторониться розового, а многие девочки – тянуться к нему³⁰. Уже к трем годам, когда дети сталкиваются с тем, как другие малыши играют в новые, гендерно-нейтральные игры и игрушки, они устойчиво выбирают игры, в которых участвуют дети их пола³¹.

Недавнее исследование, проведенное психологом Кембриджского университета Мелиссой Хайнс, показало, что девочки с врожденной гиперплазией надпочечников, по крайней мере, отчасти имеют более мальчишеские интересы в игре, потому что они менее подвержены влиянию гендерных ярлыков и моделей, чем другие дети³². Здоровые девочки от 4 до ы лет (а также мальчики с врожденной гиперплазией надпочечников и без нее) были примерно на 20–30 % более склонны предпочитать гендерно-нейтральную игрушку, которую им представляли, прямо или намеками, как подобранную специально “для них” (что подтверждает результаты 1970-х и 1980-х годов)³³. Напротив, девочки с данным заболеванием были невосприимчивы к информации, что определенные игрушки (как ксилофон или воздушный шарик) предназначены “для девочек”, хотя и помнили, что им это говорилось. Это логично, если принять во внимание их менее устойчивую женскую гендерную идентичность³⁴. В предыдущей книге, “Гендерные заблуждения” (Delusions of Gender), я писала, что исследования девочек с врожденной гиперплазией надпочечников оставляют открытой возможность, что этих девочек привлекают не какие-то неопределенные качества, присущие “мальчуковым” игрушкам и которые нравятся их “маскулинизированному” мозгу, а просто они больше, чем здоровые девочки, идентифицируются с маскулинными играми, какими бы они ни были в определенном месте, времени и культуре³⁵. Сходным образом Ребекка Джордан-Янг указывает, что, пытаясь понять более маскулинные предпочтения этих девочек, мы должны учесть психосексуальные эффекты их болезни: девочки рождаются с атипичными или маскулинизированными гениталиями, и часто они проходят интенсивное медицинское и психиатрическое лечение и обладают физическими особенностями, которые не имеют ничего общего с культурными идеалами женской привлекательности³⁶.