Тестостерон Рекс

Новая позиция науки помогает объяснить, как пол может столь гибко и ловко влиять на человеческое развитие: растет интерес к тому, как гендер воздействует на связанные с полом факторы, например тестостерон. Энн Фаусто-Стерлинг советует: “Думайте в терминах развития. Помните, что живые тела – динамические системы, которые развиваются и меняются в ответ на социальные и исторические контексты”¹⁸. Тестостерон меняет тела так же, как и мозг, и это значит, что, даже если вы меряете пальцевый индекс человека, вы собираете данные не просто об эффектах “пола”, но потенциально регистрируете суммарный эффект: как на более (или менее) маскулинную внешность этого человека реагируют другие, глядя на него через гендерные линзы. Так же и циркулирующий тестостерон не отражает “чистый” пол. В главе 6 мы убедились, что социальный контекст, опыт и субъективный смысл ситуации могут изменить уровень тестостерона – а заодно отменить его влияние на поведение или компенсировать его отсутствие. Зачастую эти гендерно-специфичные феномены – человеческая особенность: мы обладаем уникальной способностью менять себя, если нам так захочется.

Эти гендерные конструкты лежат в основе нашей системы развития, подводя нас к пониманию сложных взаимодействий между полом, гендером и обществом. Как мы видели в главе 4, у животных система развития, являющаяся производной места, родителей, сверстников и других факторов, которые каждый индивид наследует вместе с генами, играет ключевую роль в развитии адаптивного поведения¹⁹. В этом смысле, мы похожи и не похожи на других животных. Наша “сложная и разнообразная культура… напоминает культурные традиции животных так же, как кантата Баха напоминает гориллу, бьющую себя в грудь”, замечает Пейджел²⁰. Некоторые эволюционисты утверждают, что именно эта уникально человеческая черта нашей системы развития вместе с другой особой ключевой человеческой характеристикой – адаптивной способностью учиться у других в нашей социальной группе делает возможным поразительное разнообразие стилей жизни. Уже в нежном возрасте двух лет мы согласуем свое поведение с поведением наших сверстников: заметьте, даже другие человекообразные приматы так не “обезьянничают”²¹. В частности, мы заточены учиться у тех, кто престижен, успешен или похож на нас в чем-то важном, с кем мы себя идентифицируем и от кого мы усваиваем культурные нормы²². Гендерные конструкты проникают почти в каждый аспект этого культурного наследия. Это не какие-то сомнительные концепции, сфабрикованные учеными, не верящими в биологию и эволюцию: они являются частью и того и другого. Каждый новорожденный человек наследует гендерные конструкты как обязательную часть своей системы развития: гендерные стереотипы, идеологию, роли, нормы, иерархию, которые передаются через родителей, сверстников, учителей, одежду, язык, СМИ, ролевые модели, организации, школы, институты, социальное неравенство… и, конечно, игрушки²³.

Позиция Т-Рекса по поводу “мальчуковых” и “девчачьих” игрушек нам уже известна: розовые и голубые цвета отражают предпочтения “женского” и “мужского” мозга, которые кардинально различны по большей части благодаря тестостерону. Чтобы подкрепить эту точку зрения, защитники гендерно-специфичного маркетинга игрушек зачастую ссылаются на более маскулинные предпочтения девочек с врожденной гиперплазией надпочечников. Как вы можете вспомнить из главы 4, это заболевание, при котором в утробе вырабатывается очень высокий уровень андрогенов. А отсюда всего несколько шагов до вывода, что неравенство полов естественно и неизбежно. Но так как Тестостерон Рекс вымер, нам нужно другое объяснение происходящего.