Тет-а-тет. Беседы с европейскими писателями

Для женщины-писателя характерно обращаться к своим личным предшественникам. Я получила очень хорошее образование, но, знаете, когда я в Оксфорде изучала английскую литературу, у нас в программе еще не было Вирджинии Вульф. Как не было и никаких других писателей-женщин помимо тех, кого называли «великой четверкой писательниц XIX века» — в нее входили Джейн Остин, Джордж Элиот, Шарлотта Бронте и Эмили Бронте. Для женщины, которая хочет писать, вдохновиться здесь особенно нечем. С одной стороны, мы изучали все, от «Беовульфа» до Беккета, с другой — совершенно не занимались женщинами. Это нашлось позже. Был в этих поисках особый интерес, едва ли не тайное возбуждение; когда удавалось отыскать женщин-писателей, чьи книги тянуло читать, то хотелось воскликнуть: это же здорово, вы, ребята, не обращаете на них внимания, а ведь они замечательные! Причем речь не о таких уж давних временах — все в корне переменилось за последние двадцать пять лет. Тот факт, что двадцать пять лет назад в программе одного из лучших в мире курсов английской литературы не было Вирджинии Вульф, многое говорит о том, как обстояли дела тогда и как они обстоят сейчас. В общем, я сама для себя ее открыла, уже в Оксфорде — не раньше. Конечно, я была поражена, была в восторге. Отсюда началось знакомство со всевозможными женщинами-писателями, некоторые были совсем не из оксфордского круга чтения — например Адрианна Рич, замечательная, на мой взгляд, поэтесса. Меня очень увлекли женский язык, женская чувственность — то, о чем говорит Вульф. Так начала формироваться моя собственная проза, так я задумалась о своем месте среди других. Мне представляется, что я — продолжатель этих связей. Я прокладываю путь для других женщин-писателей — точно так же, как те женщины проложили путь для меня.

Когда роман «Каменные боги» был почти закончен, рукопись находилась в издательстве «Пингвин». Одна из девушек-сотрудниц везла ее в метро и там забыла. Произошло чудо — вот вам доказательство того, что Бог существует: кто-то ее нашел и начал читать. Этот человек был знаком с моими произведениями, он подумал: похоже на Джанет Уинтерсон. Титульного листа там не было. Он решил: да, это определенно Джанет Уинтерсом; кто ее издатели? И рукопись вернули. История попала в газеты; в «Пингвине» перепугались: только бы она не узнала, только бы не узнала. Но я, конечно, узнала и очень смеялась. И мне на память пришла замечательная история, случившаяся с Толстым: он забыл в поезде «Войну и мир». Текст был, конечно, написан от руки, так что ему пришлось все переписать заново. Неважно, сказал он, новый вариант лучше. Тут я подумала: ну, если у него получилось, значит, и я смогу; это — хороший пример. И тогда я отозвала книгу и многое в ней переделала. Вставила туда историю с потерянной в поезде рукописью — это в третьей части «Каменных богов». Я рассуждала так: писатель в своем творчестве должен живо откликаться на подобные совпадения, неудачи, обстоятельства, а не превращать книгу в формулу. Вот и решила: раз так произошло, надо книгу забрать и вставить эту историю. Ну и само собой, в результате весь роман развернулся в другом направлении! Мне это показалось страшно интересно. Я обязана была это сделать.

Вас привлекла возможность рассказать историю заново?

Знаете, рассказывать истории заново — моя страсть. Мне кажется, пересказывая истории, высвобождаешь материал, который иначе остался бы нераскрытым или потерялся бы. Пересказ — прекрасный способ гораздо лучше понять на первый взгляд нехитрую историю. И потом, если историю пересказать, она становится твоей. Я занималась этим с самых ранних пор — начала с себя, пересказала свою собственную историю, — и с тех пор не прекращаю пересказывать сюжеты. Мне хочется рассказывать истории заново. В «Книге силы» есть место, где рассказчик произносит: «Я могу изменить сюжет. Я и есть сюжет». Читать себя как художественную книгу, как повествование, сюжет которого ты можешь изменить, — это дает такое ощущение свободы! Ведь если ты — сюжет, то его можно переписать. Ты не ограничен фактами. Если считать себя фактом, то все — тебе конец! А если читать себя как книгу, как историю, то всегда найдутся силы и возможность пересказать себя заново. Потому-то, мне кажется, литература до такой степени освобождает — она дает нам шанс пересказать себя заново. Так что, пожалуй, какому-нибудь духу или богу довольно естественно было сыграть со мной подобную шутку. Может, именно там и бывает, может, ты сам в голове все это подстраиваешь. Ясно одно — когда ты в творческом состоянии, с тобой постоянно происходят всевозможные странные вещи. Потом в них иногда усматриваешь некую систему и думаешь: ого, а это что такое?

А вы перечитываете то, что уже читали?