Тет-а-тет. Беседы с европейскими писателями

В нем есть такая черта, правда, я не знаю, есть ли такое понятие, но вот бывают серийные убийцы, значит, может быть и такой серийный муж. У сорокалетнего Ланга есть уже все симптомы этого состояния.

Тогда это еще и история о том, чем кончается подобного рода жизнь.

Необязательно. Мы живем… Один критик сказал однажды, что в этом романе есть даже некий привкус античности. Это связано с тем, что видимое зло получает наказание. Если считать, что Сарита была все же реальным героем, то в конце она не получила того, чего заслуживала. Но в этом и состоит определенная интрига этого романа: если ты выходишь на неправильную тропу, избираешь не тот путь, то наказание непременно последует. Это такой классический и очень нравственный, я бы даже сказал, очень наставленческий подход. Хотя про современный мир можно было бы написать другой роман, в котором герои совершают целую кучу преступлений и ошибок, а в конце спокойно удаляются, становясь все более богатыми, и все было бы хорошо.

Небольшой комментарий. Можно сказать и по-другому, многие говорят о настоящем как о времени, где нет морали, где правят наглые, беззастенчивые люди. Но если заглянуть поглубже в историю, то станет ясно, что такое утверждение очень поверхностно. Правда заключается в том, что беспринципные и аморальные люди существовали всегда, их деятельность меняется со временем и зависит от той эпохи, в которой они живут, но такие люди существовали всегда. И когда во время публичных обсуждений здесь, в Финляндии, да и в Швеции тоже, кто-нибудь заявляет, что наше время — самое аморальное, я в этом совсем не уверен. Просто у некоторых людей есть такая черта беспринципности и аморальности, но так было всегда.

Ваши герои отстаивают свою индивидуальность, но, с другой стороны, погружены в глобальные проблемы. Нет ли здесь противоречия?

Мой взгляд на ближайшие поколения зависит во многом от того, что я сам родился в начале 60-х, был подростком в 70-е, а в 80-е уже начинал взрослую жизнь, и поэтому мир тех поколений для меня близок. В то время, в той части мира, которая по отношению к нам называется Западом, в Западной Европе и в Соединенных Штатах были популярны анархистские и левые течения, а потом наступили восьмидесятые, когда, согласно мифу, все думали только о деньгах и о себе, о личной выгоде. И я, возможно, несу на себе печать этого мифа, этой эпохи. Мне часто доводилось слышать, мол, ваше поколение никчемное, мол, вы только разрушаете все, думаете только о красивых шмотках, дорогих автомобилях, о которых в действительности я никогда и не думал, и в тот момент, когда все двигались направо и думали только о деньгах, мне хотелось быть левым. И потом, мне кажется, что в моих книгах находит отражение и то противоречие, что сидит во мне самом независимо от времени, где-то глубоко внутри меня. Я ужасный индивидуалист, до крайности, я никогда долго не задерживался ни в какой группе, я даже своим друзьям сказал как-то, что я никогда не смог бы болеть за какую-то конкретную футбольную или хоккейную команду и кричать в один голос с многотысячной толпой. Но, с другой стороны, во мне есть стремление быть частью коллектива, достойным членом общества, попытаться изменить мир. И эти две составляющие — крайний индивидуализм и желание сделать что-то хорошее — они порождают во мне глубокое противоречие, что наверняка находит отражение и во всех создаваемых мною фиктивных героях.

Откуда у вас пристрастие к футболу? Любимый футболист?

Мой интерес к футболу появился, когда я был совсем еще ребенком. Я не могу сказать, что я много играл в него, только в самой низшей лиге, но мне хотелось бы играть больше. А потом, это у нас в роду, мой отец играл в профессиональной лиге, и мой брат был очень хорошим футболистом, а теперь мои сыновья и мои племянники все играют в футбол. А самый почитаемый мною футболист — это Диего Марадона. Его часто ругают, потому что порой он поступал очень аморально, но это вечная проблема искусства, Пикассо тоже был далеко не идеальным, но он создавал искусство, то же касается и Марадоны.

Самое сильное ваше жизненное впечатление.

Всей жизни?.. Конечно… Могу вспомнить что-то… Проблема в том, какое впечатление вспоминать, ну, вот один или даже два самых запоминающихся случая. Конечно, я помню очень хорошо момент рождения моих сыновей, детей. Но это классический ответ. Я могу также рассказать…