Тет-а-тет. Беседы с европейскими писателями

Да, я совершенно забыла! Я тогда действительно предприняла огромные усилия, чтобы выйти за пределы британской сферы. Ездила в Камбоджу, во Вьетнам, в Корею, в Японию. Это было трудно — очень и очень трудно. Но страшно интересно. И по-моему… Я поехала в Камбоджу — в то время она называлась Кампучией, — но попасть в саму Камбоджу мне так и не удалось, меня не пропустили на границе. Потом отправилась во Вьетнам — во Вьетнаме было очень интересно. Я должна была об этом написать — должна была передать это с точки зрения английского туриста. Но забраться внутрь сознания современного жителя этих стран я не могла. Хотя мне удалось довольно близко познакомиться с несколькими людьми из Камбоджи, писать с их точки зрения я была неспособна. Могла выражать их мнения, но не изнутри. Но «Красная королева» — эта книга была написана под влиянием другой поездки. Побывав на конференции в Корее, в Сеуле, я прочла необыкновенную книгу воспоминаний жившей в XVIII веке принцессы, современницы Джейн Остин. Меня поразило, что эта книга могла бы появиться в наши дни. Я подумала, что хорошо было бы исследовать тот факт, что некоторые человеческие проблемы носят универсальный характер. Возможно… Сегодня универсальность человеческой природы стала темой чрезвычайно немодной. Но в том романе мне хотелось обсудить такую возможность: есть некие вещи, которые люди понимали задолго до Фрейда и Юнга, понимали и писали о них так, что эти тексты будут актуальны всегда. Достаточно вспомнить Шекспира — или, если на то пошло, эту кореянку. Да, я действительно решила, что можно написать книгу с позиций другой культуры, но это стоило мне большого труда.

Проще писать о людях своего круга — думающих, образованных, похожих на вас?

Наверное, я чаще пишу о людях образованных, хотя в нескольких романах у меня наряду с ними есть и персонажи, не имевшие возможности получить образование. Их присутствие демонстрирует недостатки, связанные с отсутствием подобной возможности. Эти персонажи прекрасно понимают, что, к примеру, у моего поколения шансов получить образование было куда больше, чем у поколения моей матери или бабушки. Им это известно. Но, полагаю, мне как писателю тяжело было бы исключить из книг мыслительный процесс — мне нравится писать о том, как развиваются мысли моих героев. Поэтому у меня всегда есть персонаж думающий, разумно осмысливающий ситуацию. Я пишу именно о таких людях. Они не всегда… Они никогда не бывают из состоятельных семейств; полагаю, их можно назвать выходцами из определенных социальных слоев, метящими выше; они из той же среды, откуда происхожу я сама и большинство моих знакомых, из тех, кто хочет пойти дальше своих родителей. Сегодня в британском обществе наблюдается гораздо более сильное, четкое разделение — в том смысле, что тех, кто метил выше, уже не осталось. Теперь у нас существует слой людей, проблемы которых вызывают настоящее беспокойство. Общество как будто застыло на определенном уровне, и меня это сильно удручает. Но я не могу… Я могу встречаться с этими людьми, беседовать с ними на автобусной остановке, но понять их жизненную философию я не в состоянии. К тому же в Лондоне у нас имеется огромная проблема, связанная с мультикультурными неувязками. В этом районе Лондона, бывает, оказываешься единственным человеком в автобусе, говорящим по-английски. Много русских, поляков, украинцев, людей из Северной Африки, из Индии, так что иногда не слышно ни единого английского голоса. Для меня как писателя это ситуация невозможная — я не могу писать на иностранном языке. Я могу описать то, что вижу, описать то влияние, которое это оказывает на живущего здесь англичанина. Но этот социальный спектр очень интересен. В то же время, если приехать в маленький английский городок, порой не увидишь ни одного иностранца, не услышишь ни одного иностранного языка. Одним словом, это очень странное явление, этот контраст между большими городами и тем образом жизни, который люди уже веками ведут в деревнях. Он совершенно другой, он до сих пор не исчез.

Какие отношения связывают вас с Лондоном?