Тэтчер и тэтчеризм

"Убийственная речь"[339] Хау вызвала настоящий фурор и в парламенте, и за его пределами, и не только потому, что в ней в нарочито дерзкой и даже неуважительной форме бросались тягчайшие обвинения в адрес премьера и лидера партии. Главной причиной почти беспрецедентного резонанса, который за ней последовал, было то, что она была произнесена на волне резко нараставшей критики Тэтчер и тэтчеризма, в момент, когда партия была подведена всем предшествовавшим развитием событий к необходимости перемен и в ее политике, и в ее руководстве. За видимым затишьем после отставки Хау в партии и особенно ее верхах продолжался процесс размежевания сил и консолидации противников Тэтчер. Как сообщала пресса, уже к моменту выступления Хау в парламенте сторонники Хезелтайна уведомили его, что им удалось заручиться поддержкой более 100 парламентариев[340].

Примечательно, что еще за десять дней до речи Хау в парламенте вполне солидная консервативная газета "Санди таймс" назвала Тэтчер "ослабленным" премьер-министром[341], выражая одновременно надежду, что в этих условиях ее ведущим министрам Хёрду и Мейджору удастся более успешно преодолевать ее сопротивление назревшим шагам в европейской политике и смягчить стиль ее лидерства. Однако если такая возможность и была, то Тэтчер не воспользовалась или, возможно, не успела ею воспользоваться. Речь Хау, названная Хезелтайном "катализатором", равно как и давление со стороны противников Тэтчер, побудили его уже на следующий день отбросить колебания и заявить о выдвижении своей кандидатуры на пост лидера. Это было явным отступлением от его прежней позиции, но в сложившейся ситуации даже если б он и захотел воздержаться от борьбы, он вряд ли смог бы это сделать. Для его сторонников это было бы, как писал "Экономист", проявлением трусости[342], и, зная, как изменчива бывает политическая фортуна, он решил, что настал час действовать. Риск поражения, на который он шел, был явно предпочтительнее риска упустить шанс и подорвать доверие к себе как к претенденту в будущем.

В заявлении о выдвижении своей кандидатуры Хезелтайн заверил парламентариев-тори, что в случае победы он постарается преодолеть раскол партии по отношению к Европейскому сообществу, поддерживая прогресс в области интеграции и в то же время отстаивая право парламента на вето в отношении тех решений ЕС, которые будут вести к неприемлемой утрате суверенитета страны. Он также обещал осуществить "немедленный и функциональный пересмотр законодательства о подушном налоге", заменив его более приемлемой и справедливой системой местного налогообложения. Наконец, он пообещал восстановить "кабинетное правление", т.е. сделать вновь кабинет министров центром обсуждения и принятия важнейших политических решений[343].

Сознавая, что самой сложной его задачей является привлечение на свою сторону хотя бы части сторонников премьера, Хезелтайн постарался не выпячивать те положения своей программы, которые были абсолютно неприемлемы для тэтчеристского крыла партии и могли бы углубить раскол. Однако почти сразу же после выдвижения им своей кандидатуры и сама Тэтчер, и ее сторонники постарались "восполнить" то, о чем предпочел умолчать Хезелтайн. Оправившись от шока, вызванного выступлением Хау, они довольно быстро перешли в контрнаступление, обвинив претендента в стремлении возродить этатизацию экономики и корпоративную систему тесных консультаций и сотрудничества правительства с группами по интересам, т.е. прежде всего с ассоциациями бизнеса и профсоюзами. Как первое, так и второе было анафемой для истинных тэтчеристов, каковыми все еще оставалась значительная часть парламентариев-тори. И хотя то, что предлагал Хезелтайн в своих упоминавшихся выше работах менее всего было призывом "назад к Хиту" и его корпоративистской стратегии, противниками Хезелтайна было сделано все для того, чтобы представить его как деятеля, зовущего не вперед, а назад. Не обошлось и без явных перехлестов, которые играли скорее на руку Хезелтайну, поскольку позволяли ему и его сторонникам обвинить своих оппонентов в явной предвзятости и необъективности. Одним из таких "ляпов" было заявление Тэтчер, в котором она назвала его позицию "полусоциалистической" и осудила его как сторонника всего того, что тянуло страну вниз, как человека, считающего, что "у других все лучше", что "за границей трава зеленее". "Такие люди, - утверждала она, - не видят достоинств собственного народа и принижают его достижения... В случае победы Хезелтайн поставит под удар все то, за что я боролась"[344]. Иначе говоря, Хезелтайн был уже не просто соперником, его пытались представить в образе "врага", что, конечно же, не могло не возмутить не только его сторонников, но и многих умеренных тэтчеристов. Со своей стороны Хезелтайн продолжал вести свою "центристскую" линию и, несмотря на свойственную ему категоричность суждений, не опускался до резкостей и личных нападок на премьера.