Тэтчер и тэтчеризм

Судя по всему, правительство не придало значения этой декларации и посчитало, что сможет еще какое-то время рассчитывать на лояльность профсоюзов или же обеспечить сдерживание роста заработной платы с помощью принудительной политики доходов. Еще в июне 1978 г., т.е. до съезда БКТ, Каллаген объявил о том, что правительство устанавливает 5%-ный потолок на повышение заработной платы в течение ближайшего года. Но возможности реализации этого решения оказались весьма ограниченными, и правительство могло воздействовать на переговорный процесс лишь в случаях, когда руководство предприятий или учреждений в той или иной степени от него зависело. В основном это были предприятия и учреждения государственного сектора или же те частные предприятия, которые работали по государственным контрактам. Однако они составляли явное меньшинство, и, когда с осени 1978 г. начался процесс повышения заработной платы в частном секторе, профсоюзы государственного сектора стали проявлять возрастающую агрессивность. Началась так называемая жаркая зима 1979 г., в ходе которой забастовки работников государственных служб приобрели столь массовый и Деструктивный характер, что оказали самое негативное влияние и на престиж правительства, и на общую социально-политическую обстановку в стране. В результате стачек мусорщиков улицы и площади многих городов стали превращаться в залежи отходов, становившихся источниками антисанитарии. Крысы стали появляться даже поблизости от славящейся своей изысканностью и чистотой лондонской Пикадилли-стрит. У ворот кладбищ начали скапливаться нагромождения незахороненных гробов с покойниками. Во многих случаях переставала выезжать даже по самым экстренным вызовам скорая помощь. Надолго задерживались операции в больницах. В результате стачек водителей грузовых машин в ряде мест ощущалась серьезная нехватка горючего. Нервозную обстановку усугубляли перебои с пассажирским и грузовым транспортом. "Тревожная зима" ("the winter of disonten"). как она вошла в историю страны, серьезно нарушила установившийся к осени 1978 г. баланс в предпочтениях избирателей и во многом способствовала резкому повышению ставок консерваторов. Сохранявшееся вплоть до начала забастовок лидирующее положение лейбористов быстро сменилось превосходством тори. Как рассказывал впоследствии один из помощников Дж. Каллагена, когда однажды он увидел по телевидению, как похоронная процессия, подъехав к воротам кладбища, встретила группу преградивших ей дорогу пикетчиков и вынуждена была повернуть обратно, он понял, что лейбористы уже проиграли предстоящие выборы. Примерно вдвое упала популярность премьер-министра, а недовольство и даже враждебность к профсоюзам охватила значительную часть их собственных членов.

На настроениях населения сказалось, бесспорно, не только то, что стачками оказались охвачены наиболее задевающие его повседневную жизнь службы, но и общий рост забастовочной борьбы. Количество потерянных рабочих дней достигло небывалого в послевоенный период уровня - 29,5 млн. Даже в 1974 г., т.е. в год поражения правительства Хита на выборах, эта цифра была вдвое меньше. В последующие же четыре года она составила соответственно: 6 млн в 1975 г., 3,5 млн в 1976 г., 10,1 млн в 1977 г. и 9,4 в 1978 г.[172]

Наряду с общим ухудшением социально-экономической ситуации столь беспрецедентный скачок стачечной активности, сопровождавшийся "незапланированным" ростом заработной платы (в среднем на 16% вместо "нормы" в 5%), и соответственно издержек производства, обернулся реальной угрозой нового витка инфляции.

Правда, к весне 1979 г. положение в стране стало понемногу стабилизироваться, стачечная волна пошла на снижение, рейтинг правительства и его главы стал расти. У лейбористов появилась надежда, что в течение ближайшего времени оно сможет вновь поднять свои шансы на победу на выборах и в случае успешного проведения предвыборной кампании вновь одержать верх. Тем более что до истечения сроков полномочия парламента, т.е. до середины октября 1979 г. оставалось еще несколько месяцев.