Тетрадь для сна

Мы пили пиво с какой-то рыбой, а могли бы - воду с хлебом, мне было все равно. И он говорил, а я слушала, я говорила, а он отвечал - все было обыкновенное, в теперешней жизни равносильное чуду. И никто потом так не говорил, никто так не слушал. Никто вообще не говорил и не слушал. Кроме вас - вы говорили со мной, как он - сколько хотели и сколько я хотела. Вы не утаили ничего. Только с вами все это произошло в литературе - вот разница.

Потом, бессознательно, я приводила вас в ту же комнату, чуть не втянула в тот же разговор. Дальше не помню. Еще на берегу возникли сплошные "не" вы меня не обнимали, не говорили сверх приличий, не разглядывали через купальник. Это было важно. Это было условием. По Пришвину - обнимались только души. Шесть лет назад я не думала мучительно: "Обними!"" или "Не обними!", "Молчи" или "Говори". Ничего нельзя было ни добавить, ни отнять у моего счастья.

Может быть, пытаясь "экспериментально" мечтать о вас, я слишком хорошо помнила, чем кончилось для меня тогда вот это - "сказал", "обнял". Я крестилась в собственных слезах.

С вами я уже была близко - достаточно было открыть ваш дневник.

Простите меня. Вы - любовь, но другая. Слава Богу, что вы ничего у меня не просите (все-таки я вас люблю немножко больше литературы).

Вот так я попала в плен собственных возможностей. Я просто сутками - то хожу вокруг этого дома, то вхожу в него - все без сна. Физически сил уже нет - сидеть, смотреть в экран и нажимать на клавиши, держать ручку - а все думается и придумывается - больше. Чем можно записать. Что-то меня отвлекает, и две трети времени уходят на хождение около.

Мечтаю о приборе, который мог бы записывать мысли.

Никогда мне не приходило в голову - так выносить сор из избы.

----------------------------------------------------------------------

Вы с Котей недаром казались мне одним (нельзя изменить Коте с А. и обратно). Вы оба - отзвуки того. Что мы наделали?!

Будь моя воля... Недаром я ее не знаю!

10 ноября. Пришла в редакцию "Эмки" с какой-то ерундой - и с изумлением увидела Г., стоящую, а потом сидящую возле А. и болтающую с ним запросто. Мы с ней полгода работали вместе, в "Дне". Она мне нравится - простотой, непритязательностью, непогруженностью в шашни-сплетни. Ее муж - из молодых да ранних, работает на радио.

Она может так, а мне нельзя. Я действительно не умею...

Вспомнилось, как на монархической выставке Г. говорила:

- Для меня стихи - это непостижимо, у кого они получаются - загадка. И как это возможно?

Не было в этом никакой позы, чистое удивление. Пора удивиться и мне.

Ушла я из редакции, как всякий призрак от всяких живых. К сожалению, я была - замеченный призрак.

----------------------------------------------------------------------

А. пишет: кто-то выдумал середину. А вот мне никак ее не найти. Это нужно сделать, чтобы отгородиться от интерпретаций: вымыслов, домыслов, мнений - что у меня к нему.

Что с того, что сегодня я его увидела? Окруженного людьми, с каждым из которых отдельно - кроме разве что рыжей Анки - я могу спокойно здороваться и говорить? И они поняли, и я знала: пришла, потому что пришлось. Не остановилась поболтать, потому что - не хочу давать повод. Но повод и так виден.

Точно так же ведет себя наша знакомая Н., которая неравнодушна к Коте. Она справедливо считает, что я Коте не пара, и подчеркивает дистанцию. И об этом, увы, весь свет знает. Теперь я уже не решусь гадать, чего она хочет от Коти. Очень может быть - ничего.

И я ничего не хочу? Вранье. Хотела - сначала текстов, потом - улыбок, дружбы в конце концов. Дружить с тем, кого любишь, трудно ли это? Трудно не так, как обычно трудно.

Одного А. мне было мало, понадобились тексты. Он, собственно, пытался произвести впечатление, произвел даже, но тогда я легко справилась отвлеклась.

Одних текстов... Если бы он был известным! Настолько известным, чтобы не нужно было - его видеть, у него просить...

Я хочу от А. всего. Тоже и правда, и неправда. Полной искренности - это есть. Разговора - говорю и так! Остального, чего обычно хотят в таких случаях, я действительно не хочу.

Или еще - мне нужен А. в качестве источника вдохновения. Когда он близко - сам или его вещи - мне есть о чем писать. Ибо я ничего не люблю, кроме как - писать.

Эстетство. Худшее из возможных, ничего ни от жизни, ни от искусства не оставляющее. Я бы сказала, циничное эстетство.

А в стихах, с чего ни начинала, получался - сплошной отказ.

16 ноября. Открытое обращение к А. кончилось. Сама не заметила, как. С приездом Коти дом снова распался на куски. Где книги, где чашки, где ведро с мусором - конвейер, в котором делаешь все по привычке. Шестой круг ада. И ни метра пространства для тетради. Скорей, скорей!

Если бы не молебен накануне, я бы просто сломалась. Но все время помнила. что мне уже некуда уйти. Все это мое, повторяла себе, до тех пор, пока Котя не рассказал о нашедшейся вдруг в Петербурге родственнице. О том. что это уральская ветвь, и она так же удивлена и огорчена браком внучки, как его двоюродная тетя (петербургская ветвь) - браком сына.