Тетрадь с Энцелада

– Нет, еврей. Но это теперь совершенно неважно. Всё равно фамилия потерялась.

– Как это?

– У него была дочь, она вышла замуж и стала Зильбернштерн-Ненашевой, а внучка – просто Ненашевой, но и она сменила фамилию на Василеску… В общем, в итоге вышли Цветановы.

– Жаль. А то вышло бы не хуже чем у баронов: Юлия Лаура Антоновна Цветанова-Зильберштерн-Ненашева-Василеску-Флорес-Гарсиа! Ах да, еще Пьедрабуэна Ортега!

– На здоровье, если тебе так нравится. Называйся как хочешь. Только документы переделывать слишком хлопотно. И так на Земле ворчали насчет двойной фамилии. И имя пришлось официально оставить одно.

– Я всегда объясняю, что Юла – сокращение от «Юлия Лаура»! – похвасталась я.

Поговорить с юным бароном наедине у меня почему-то никак не получалось. Похоже, ему интереснее общаться с Фатимой, его одноклассницей. Ну да, она старше, и очень красивая, и здорово сечет в своей микробиологии, и вообще… Он даже не посмотрел на то, что мое полное имя в любом случае гораздо длиннее, чем Фатимино. Она ведь – просто Фатима Йылдыз-кызы.

Ну и ладно. Что мне, не с кем общаться?

На концерт я, конечно, пришла. Вся школа пришла, хотя посещение этого мероприятия не было обязательным. Барон Максимилиан Александр снял для сына актовый зал при Администрации Арпадана. Туда набилось много всяких народов, в том числе неземных. В центре выгородили площадочку, на ней располагался помост с синтезатором и немного места для выступающего. За синтезатор уселся сам Максимилиан Александр. А Карл-Макс встал рядом, поднял на плечо свою скрипку, взмахнул смычком и – раздались совершенно непривычные звуки.

Скрипка сначала играла вместе с синтезатором, который обволакивал ее мягкими волнами приятных созвучий. Все слушали, как завороженные.

«Мессиан», – объявил барон Максимилиан Александр, но я не поняла, что это значило. Название песни? Нет, кажется, имя автора, а песня называлась «Квартет на конец времени». Красиво, но непонятно. Про хронавтику в космосе, что ли? Путешествие через преодоление горизонта событий? Лингвочип подсказал, что квартет – это музыка для четырех, а тут играли двое. Но на разные голоса. Может, подразумевалось четвертое измерение?

Потом синтезатор замолк, и барон громко произнес: «Бах. Партита дэ-моль. Аллеманда. Чакона».

Линвочип мне быстренько перевел: «Ручей. Разделенная. Д-мягкое. Немецкая. Непонятное слово». Я осталась в полнейшем недоумении. При чем тут ручей? Какая разделенная немецкая и что за «дэ» мягкое?.. Остальные поняли, видимо, не больше моего.

Музыка оказалась интересной, но очень заковыристой. Типа учебника по астрофизике. Я включила фантазию и попыталась представить себе немецкую девушку, брошенную своим молодым человеком, сидящую у ручья и накручивающую себе эмоции по восходящей. «Дэ» мягкое – это, наверное, имя, вроде какой-нибудь Делии или Дианы. С сюжетом дело пошло получше, он вполне ложился на то, что я слышала. Музыка – душераздирающая. Хоть рыдай.

Я потихоньку посмотрела на тех, кто находился рядом. Некоторые удивленно следили за движениями скрипача. Другие скучали. Третьи пытались понять. Кто-то делал вид, что ему очень нравится.

Один человек начал двигаться.

Это был Вилли. Он пробирался из своего дальнего угла, куда, как обычно, забился первым, поближе к сцене. Его пытались ненавязчиво задержать, но он ни на кого не обращал внимания, потому что привык, что ему не мешают поступать, как ему нравится.