Тетрадь с гоблинами

Мы обнялись, и стояли обнявшись минут пять. И мама снова плакала, только теперь иначе, а мне больше не хотелось плакать, я смеялся, и все придумывал, какую открытку нарисую ей на День рождения.

Мама собрала мне в школу бутербродов. Я вернулся в комнату и открыл Тетрадь. Я должен был это сделать, и я знал, что там увижу. На странице распознающего врагов Зухры появилось изображение Шара. Не скажу, что удивился. Также не скажу, что расстроился. Жизнь по Тетради представлялась мне как жизнь по утвержденному, заранее прописанному порядку. Так проще. Это избавляет от необходимости лишний раз морочить голову себе и другим.

Взрослые учат нас: что написано пером – не вырубить топором. Сказано – значит так и надо. А что в этом плохого? Ладно я: институт, карьера, об этом я и мечтать не смел. Но родители… Я не мог поверить своему счастью.

Еще и за Мелкого замолвлю словечко. То-то он обрадуется личному телохранителю и прочим почестям, от которых вся мелкотня в детском садике будет брызгать слюнями и завидовать. Нет-нет. Какие-либо размышления исключены.

Я сделаю все, о чем меня просит Шигир Рахт.

* * *

– Ты как, Дим? – спросил Рома, догоняя меня по пути в школу; на его спине смешно мотылялся рюкзак.

– Нормально. А ты?

– Я – просто супер. Слушай. Пойдем в Башню печали, а?

– Эм. Зачем?

– В смысле? Канон, ты же сам мне говорил. Забыл? Про «спасти Орвандию». Я сегодня в школу пришел рано. Услышал, как Валентин Павлович разговаривал с кем-то по телефону, с другим историком. И я так понял, что место, куда ты провалился – действительно система подземелий. И они соединяются с Башней печали. Канон, тут скоро археологические раскопки начнутся! Прикинь? Это ж офигеть. Пойдем? Будем первыми.

– А с каких пор ты полюбил опасность?

– Как тебе сказать… Опасность – это как сложный квест, который дает сразу много очков. Можно не принимать этот квест, но тогда будешь дольше развиваться.

– Бред какой-то.

– В смысле – бред?! Не понимаю, ты чего вредный такой? Я ведь приключений тебе предлагаю!

– Да не надо мне приключений! Отвали!

Рома отшатнулся.

– И Орвандию спасти ты не хочешь?

– Рома. Мне семнадцать. Какое спасение Орвандии? Куда она денется? Целая страна! Я не генерал, не супергерой. И ты, кстати, тоже. Ромыч, нам надо думать о будущем. О том, где мы будем учиться, как зарабатывать деньги, и о своем месте под солнцем. Понимаешь? Нам пора выкинуть всякую ерунду из головы.

– Ерунду… – медленно повторил Рома. – Отвали?.. – также повторил он.

Он кинул быстрый взгляд в сторону Башни. Я для него исчез – так мне показалось, и Рома вел мысленный диалог с новым другом, со своим одиночеством, потому что кроме меня, сколь бы высокопарно это ни звучало, у него никого нет.

А потом Рома быстро закивал, словно соглашаясь с чередой неведомых мне мыслей и, сказав: «Надеюсь, ты договорился о съемке Послания в “Антиме”. Ребята очень надеются», развернулся и ушел прочь. Какое-то время я еще стоял во дворе. Настроение у меня было что надо, и истерики Ромы не могли его испортить.

Я отправился в класс, где на меня напали любители неудобных вопросов.

– Дима, – сказал Степан. – Что там по съемке? Времени мало. В понедельник последний звонок.

– Ничего не получилось, ребята.

– В смысле-коромысле?! – тут же возник Иськин. – Мы же не успеем!

– Да он только обещать может… – встряла Алиса.

– Я обо всем помню. Обещаю, что мы снимемся на выходных. Это не так просто! Обязательно поговорю с Шигиром Рахтом. Я вчера с ним виделся, честное слово.

– Сильно честное?

– Самое сильно честное.

– А я ему не верю, – сказала Барышня. – Не будет у нас никакого «Послания». Сама пойду снимать.

Но все-таки большинство на меня рассчитывало. Я подумал, что да: сделаю. Договорюсь. Рахт уже доказал, что его слова – не пустой звук, и такая мелочь его точно не затруднит.

Глава 27. Тренировки

Когда в класс вошла завуч, гомон прекратился, как по щелчку. Героическая суперспособность завучей – поглощение звуков вокруг и трансформация их в собственные крики.

– Каноничкин здесь? – уставилась она прямо на меня.

– Здесь, – сказал я.

– Каноничкин… – сквозь зубы процедила завуч. – Я уж молчу про то, что ты нагло прогуливаешь уроки. Но ты до сих пор не написал ни одного заявления на тест!

– Да, Маргарита Константиновна… Не написал.

– Молчать! Тебе несказанно повезло на уроке истории. Тебя оставили учиться, с чем я категорически не согласна. Но отсутствие заявления на тест – это верх безалаберности и неуважения!

– Маргарита, Константиновна… – тут запятая не лишняя, я действительно как-то так это произнес.

– Молчать! Тест – это показатель уровня школы, ее престижа. А такие, как ты, тянут ее вниз, раз за разом! И потянете снова.

За спиной завуча возник директор. Он мне подмигнул и сказал:

– Успокойтесь, Маргарита Константиновна.

От неожиданности она вздрогнула.

– З-дравствуйте, Виктор Олегович. Повышаем успеваемость!