Тетрадь смерти. Другая тетрадь

Мисора снова оглянулась на входную дверь. Внешне она отличалась от той, на месте первого преступления (ведь та вела в комнату, а эта — в квартиру), но конструкция и размер были в общем одинаковыми. Обычный, простой замок — такой очень легко взломать, когда дома никого нет, просверлив в двери отверстие и уже изнутри повернув защелку, но дело в том, что ни на одном из трех мест преступления никаких отверстий в дверях не было.

— А вы бы что сделали, Рюзаки? Если бы хотели запереть дверь снаружи?

— Взял бы ключ.

— Нет, представьте, что ключ вы потеряли.

— Взял бы запасной.

— Нет, запасного у вас тоже нет.

— Тогда вообще не стал бы запирать.

— …

Не то чтобы он был неправ…

Мисора протянула руку и подергала дверь.

— Будь это детективный роман… Там двери обычно запирают с помощью какого-нибудь трюка, например, иголки с ниткой или… Я имею в виду, что мы говорим «запертая комната», но имеем дело с обычными комнатами, так что они вовсе не такие неприступные. Это вам не полки Билива Брайдсмейда — здесь полно щелей и зазоров по всему периметру дверного проема. Под дверью легко пройдет, например, леска… можно пропустить под дверь леску, привязав её к краешку защелки замка, и дернуть…

— Исключено. Щель не настолько широкая, а угол сгиба сведет на нет всю силу, с которой вы будете дергать. Вы можете попробовать так сделать, но в этом случае слишком большой отрезок лески окажется прижат к двери. Прежде чем вы сможете повернуть защелку, все ваши силы уйдут на нижнюю часть двери. На то, что вы будете тянуть дверь на себя.

— Да… но такой простой замок даже не оставляет возможности для какого-нибудь трюка. В детективах замки обычно гораздо сложнее.

— Есть много способов создать запертую комнату. К тому же мы не можем исключать возможность того, что у преступника был ключ. Важнее, Мисора, вопрос, почему он запер комнату. Нужды в этом не было, но он все же запер. Если он загадал нам загадку, то зачем?

— Чтобы поиграть. Для развлечения.

— Зачем?

— …

Таких «зачем» уже было хоть отбавляй.

Зачем посылать кроссворд в полицейское управление Лос-Анджелеса, зачем оставлять послание на книжной полке… а прежде всего — зачем убивать троих людей? Если у убийцы был ясный мотив, то какой? Даже если жертвы выбраны случайно, для убийств должна же быть какая-то причина… Так сказал L. Но они по-прежнему не имели ни малейшего понятия о том, что же связывало всех этих жертв.

* * *

Прислонившись к стене, Мисора достала из сумочки несколько фотографий.

Фотографий второй жертвы, убитой в этой комнате — на них светловолосая девочка-подросток в очках лежала лицом вниз. Если присмотреться, было видно, что на голове у неё вмятина по форме орудия, которым её ударили, а оба глаза вытащены из орбит. Глаза после смерти были раздавлены — как в случае с порезами на груди Билива Брайдсмейда, это уже было надругательством над трупом, и не имело никакого отношения к причине смерти. Мисора понятия не имела, чем убийца раздавил жертве глаза, но от одной мысли о психическом состоянии того, кто мог вынуть глаза у симпатичной девочки, ей стало нехорошо. От избытка праведности она не страдала, хоть и была агентом ФБР — но, тем не менее, есть вещи, которые никак нельзя простить. И то, что убийца сотворил со своей второй жертвой, было явно в их числе.

— Убить ребенка… как это ужасно.

— Убить взрослого тоже ужасно, Мисора. Детей убивать или взрослых — и то, и другое ужасно, — ответил Рюзаки ровно, почти безразлично.

— Рюзаки…

— Я всё осмотрел, — сказал он, вставая. И вытер ладони о джинсы. Ну, по крайней мере, он хоть осознает, что от ползания по полу руки у него пачкаются. — Но никаких денег не нашел.

— … А вы что, деньги искали?

Как вор.

И притом крайне бесцеремонный.

— Просто на всякий случай. Есть вероятность, что убийца охотился за деньгами, но вторая жертва значительно беднее первой или третьей. Они могли прятать какую-то сумму, но, похоже, здесь ничего нет. Давайте сделаем перерыв. Вам кофе принести, Мисора?

— О… конечно.

— Сейчас, — сказал Рюзаки и отправился в кухню. Интересно, мелькнула у Мисоры мысль, принёс ли он опять с собой джем, но потом она подумала — а какая, в сущности, разница? Она выбросила эти мысли из головы и села за стол. Подходящий момент для того, чтобы сказать Рюзаки о нападении, она упустила. Ну что ж. С тем же успехом можно вообще о нем не упоминать и посмотреть, как Рюзаки себя поведет. У нее не было доказательств, что напавший на нее злоумышленник имеет хоть какое-то отношение к Рюзаки, но если ничего не говорить, то легче будет застать его врасплох.

— Вот, пожалуйста.

Рюзаки вернулся из кухни с подносом, на котором стояли две чашки. Одну он поставил перед Мисорой, а другую напротив, и, выдвинув стул, устроился на нем в странной позе, которую уже продемонстрировал накануне — с ногами, поджав колени к груди. Бог с ними, с хорошими манерами, но ведь очень неудобно же так сидеть — или удобно? С этими мыслями Мисора сделала глоток кофе.

— Агхх! — вскрикнула она, тут же выплевывая его обратно. — Кха… хак… гххх…