Тетрадь в косую линейку

– Тем как провёл разговор. Я мог невзначай чем-то дополнительно огорчить.

– Не огорчил, – хмыкнула я, потом, взглянув на него спросила: – Можешь чаем напоить? В горле всё пересохло. Пить хочу.

– Легко, пошли. Напою, накормлю, потом комнаты в пользование предоставлю.

– Нет, есть не хочу. Лишь чай.

– Хорошо, как скажешь, – покладисто согласился он.

Дед жил на широкую ногу. Когда мы приезжали к нему раньше, нас проводили по чёрной лестнице, и у меня, и у босса было стойкое впечатление, что живёт он лишь в одной большой квартире этого дома с отдельным входом. Как я выяснила сейчас, весь дом принадлежал ему. Помещения, в которых мы были, служили для приёма посетителей и отвода глаз, так сказать. Всё остальное было хорошо скрыто от посторонних и походило на дворец. Однако обслуги был минимум. Два охранника, один уже знакомый мне водитель Миша, две молоденькие горничные и кухарка. Все были молчаливы и очень хорошо вышколены. Распоряжения деда выполнялись моментально и без вопросов.

Поздно вечером, когда он всё же уговорил меня поужинать, я, глядя как ведут себя горничные, дождалась, чтобы они вышли, и негромко спросила:

– Тео, скажи, горничные давно у тебя?

– Одна лет пять, другая чуть больше года. А почему интересуешься?

– Они взгляд твой понимают. Мне интересно стало, сколько пройти должно времени, чтобы такой результат получить. Я, например, водителя своего за несколько лет не научила прилично себя вести. Неплохой вроде парень, а субординации никакой и выполнения должностных инструкций тоже. Смотрит преданным взглядом, и ведёт себя чёрти как, пока не рявкнешь как собака.

– Ты меня удивляешь. Очень удивляешь, золотая девочка. Не ожидал от тебя такого. Открою секрет, очень хорошо известный тебе в прошлой жизни: кричать не надо, это показатель слабости, надо ставить условия, и от них не отступать. При первом косяке предупредила о санкциях, при втором они вступили в силу. Не подействовало, третий шанс давать не надо.

– Да вроде мелочи, из-за которых выгонять не хотелось. Поскольку ничего критичного, и человек вроде раскаивается каждый раз искренне, а потом опять двадцать пять, и мелочи эти бесят до невозможности.

– Могу предположить, что тебе нравится это: либо нравится иметь повод покричать и значимость свою при этом ощутить, что можешь позволить себе такое, да ещё одолжение вроде как ему делаешь, не выгоняя, либо подсознательно хочешь научить себя не обращать внимание на такое и не беситься. А возможно, всё в комплексе.

– Кричать не нравится. Это действительно несдержанность и слабость, я это прекрасно понимаю, такое чаще всего бывает, когда нервы у меня на пределе и сорвалась. При этом твёрдо знаю, что парень хочет как лучше, но получается, как всегда, как говаривал господин Черномырдин.

– Тогда, думаю, ты его держишь, как возможный громоотвод. Когда у тебя нервы на пределе, то ты имеешь возможность поорать на него за то, что он обычно ежедневно делает, и ты не обращаешь внимания, поскольку спокойна.

– Возможно… – задумчиво протянула я. – Действительно, когда спокойна даже замечаний ему не делаю, ибо не хочу настроение себе портить. А вот если раздражена, срываюсь сразу. Он, похоже, считает меня больной непредсказуемой истеричкой, выполнять указания которой глупо, надо всего лишь время от времени демонстративно покаяться, извиниться и голову пеплом посыпать, это издержки профессии, которые он терпеливо сносит. Да, ты прав, нам обоим, похоже, этот расклад нравится, поэтому всё так и есть. Иначе всё давно бы было иначе.

– Вот и разобралась. Молодец, – усмехнулся дед.

В это время в столовую вернулась горничная принесла кальян, установила рядом с ним.

– Не возражаешь, если подымлю немного? – дед вопросительно взглянул на меня.

– Как я могу возражать, если ты у себя дома? – удивилась я.

– Ты гость, я готов подстроиться.

– Нет, не возражаю. К тому же, какой гость? Ты не звал в гости. Я свалилась тебе, как снег на голову, и вынудила приютить. Поэтому не озадачивайся законами гостеприимства. Не выгнал и уже славно.

– Значит так, девочка золотая, для меня великая честь, что ты почтила своим присутствием мой дом, и я готов всё сделать к твоему благу. Имей это в виду и веди себя соответственно. Я постараюсь исполнить любой твой каприз. Поняла?

– Спасибо. Поняла. Мне приятно. Но пока капризничать не тянет.

– А зря, – он лукаво подмигнул мне, – время жизни здесь именно для капризов использовать и надо. По крайней мере я именно для этого его использую. Кстати, сама кальян пробовала? Покурить со мной не хочешь?

– Нет, не пробовала и не тянет пока. За предложение спасибо, но нет.

– Это расслабляет. В твоём состоянии я бы попробовал, вдруг поможет снять стресс и уменьшит остроту восприятия проблем? Садись ко мне поближе, и я научу тебя курить кальян.

Дед сделал жест, указывающий на соседнее с ним кресло.

Я забыла сказать, что сидели мы на высоких и мягких креслах с удобными подлокотниками, расположившись друг напротив друга. После его жеста я встала и обогнув стол, села рядом с ним, проговорив:

– Уговорил, давай, учи курить кальян.