Тетрадь вторая

Охотник — Дьявол — Соблазнитель — Поэзия.

Бургомистр — быт.

Дочка бургомистра — Душа.

Крысы — земные заботы, от которых Охотник освобождает город. (?)

Быт не держит слова Dichtung,[126] Dichtung — мстит. Озеро — вроде Китеж-озера, на дне — Вечный Град, где дочка бургомистра будет вечно жить с Охотником.

Тот свет.

(Входят в опрокинутый город.)

* * *

Шляпа с огненным пером (от какой птицы?).

* * *

Главы:

1. Крысиная напасть.

2. Охотник.

3. Увод крыс.

4. Бургомистр.

5. Увод детей.

6. Озеро.

* * *

Две музыки: первая — для крыс: крупами, сахаром, сальными огарками — врывается Индия: тропики. Тропическая крыса зовет.

Другая: каждый ребенок слышит в ней свое: мальчики — барабан, сражение (конские гривы, хвосты, литавры, раны...), девочки (и т. д.), некоторые идут — сонные, другие — за подарками, иные слышат звон медных кастрюль и видят гигантские игрушечные кухни: плиты, сковороды и т. д.

Дочка бургомистра: пение ангелов? (дать демонов). Просто — рай?

NB! Эпизод: бургомистр, видя напасть, затыкает ей уши воском (венчальные свечи под колпаком).

Проходит сквозь воск.

(«Музыка прошла сквозь воск!»)

* * *

Хорошенько дать крысиную толкучку, грызню, возню, «крысы ноги отъели»...

* * *

NB! Лирические отступления.

* * *

Тих и скромен город Гаммельн...

(Здесь начинается черновик Крысолова)

* * *

Мысль: Единственная женщина, которой я завидую — Богородица: не за то, что такого родила: за то, что так зачала.

* * *

Старый Немирович-Данченко, при встрече:

— Ну, как Ваш Дофин?

* * *

Строки:

Ваше небо — бэль-этаж

* * *

Не иконами — талисманами

* * *

Остров, где заключаются браки

По соответствию голосов

(Борис, Борис)

* * *

D-r Frantisek Kubka. Vratislavova ul c<'islo> 4 Zizkov.

* * *

Попытка письма к Розенталю[127] (по совету O. E. Черновой)

Многоуважаемый Леонид Михайлович,

Я ничего не знаю о Вас, кроме Вашего имени и Вашей доброты. Вы же обо мне еще меньше: только имя.

Если бы я по крайней мере знала, что Вы любите стихи — моя просьба о помощи была бы более оправдана: так трудна жизнь, что не могу писать, помогите. Но если Вы стихов — не любите?

Тем не менее, вот моя просьба: нуждаюсь более чем кто-либо, двое детей (11 л. и 6 недель), писать в настоящих условиях совершенно не могу, не писать — не жить.

Если можно, назначьте мне ежемесячную ссуду, ссуду — если когда-нибудь вернется в России прежнее, и субсидию — если не вернется.

(Про себя: знаю, что не вернется!)

Деньги эти мне нужны не на комфорт, а на собственную душу: возможность писать, то есть — быть.

Могла бы ограничиться официальны прошением, но Вы не государство, а человек <фраза не окончена>

* * *

Руки — чтоб гривну взымать с гроша...

(Очевидно, ассоциация с Розенталем — кстати, ловцом жемчуга (NB! чужими руками) и, кстати, естественно мне никогда ничего не ответившим.)

* * *

10-го марта 1925 г.

Если бы мне сейчас пришлось умереть, я бы дико жалела мальчика, которого люблю какою-то тоскливою, умиленною, благодарною любовью. Алю бы я жалела за другое и по-другому. Больше всего бы жалела детей, значит — в человеческом — больше всего — мать.

Аля бы меня никогда не забыла, мальчик бы меня никогда не вспомнил.

О его имени: мое имя было Борис, был бы Борис — с первого дня был бы Борисом: Борюшкой, Барсиком. Георгий — Сережино имя, мой дар С. и мой удар — себе, потому, д. б. не зовется.

Когда начну?

Буду любить его — каким бы он ни был: не за красоту, не за дарование, не за сходство, — за то, что он есть. М. б. это самая большая любовь моей жизни? Может быть — СЧАСТЛИВАЯ любовь? (Такой не знаю. Любовь для меня — беда.)

И чуть с языка не сорвалось: — Борюшка! — нет, в этом я честна, ну пусть — Георгий. Барашек мой.

— Господи! — (думаю о смерти) не узнать каким ты будешь, не увидеть тебя. Я на тебя за все эти пять недель ни разу не рассердилась (нужно знать меня, мою физическую любовь к свободе и повышенную слуховую чувствительность!). Самое мое острое и частое чувство к тебе — благодарность.

* * *

(Продолжение Крыселова: гимн пуговице.)

* * *

Волосы вверх, как у музыкантов,

Гениев, прощалыг...

* * *

И была доброта в той руке...

(NB! — чьей? 1933 г.)

* * *

Запись:

Сыну своему я пожелаю быть, как я, произведением природы, а не искусства.

* * *

Демон

Шуман

* * *

(Об утрачиваемости первоначального смысла больших имен. Шуман — (Schumann) — башмачник, а звучит как шум потоков — как оно и есть. Особенно для русских.

Кто же сейчас думает, что Пушкин — от пушки, Некрасов — от некрасивости, Фет — от fett [128], <фраза не окончена>

* * *

Мысль:

Влияние далекого современника уже не влияние, а сродство. Для того, чтобы, напр., Генрих Гейне (1830 г.) повлиял на меня (1930 г.) нужно, чтобы он заглушил во мне всех моих современников, он — из могилы — весь гром современности. Следовательно, уже мой слуховой выбор, предпочтение, сродство. Не подчинение, а предпочтение. Подражатель не выбирает.

* * *

50 гр. воды, 50 гр. молока, неполную чайную ложку манной крупы, варить 5 мин.

Два раза в день по две ложки.

(Здесь начинается манный прикорм Георгия. Шесть недель. Переносит отлично.)

* * *

Мысли и строки

(Борису)

Мы встретимся как покойники

* * *