Тетради дона Ригоберто

Фончито говорил едва слышно, уткнувшись мачехе в плечо, и женщина с трудом его понимала. Внезапно она почувствовала, что в ее ухо скользнул быстрый, словно стилет, язычок. Донья Лукреция не решилась сразу оттолкнуть мальчика, и он принялся покрывать ее шею влажными поцелуями. Наконец женщина, дрожа всем телом, мягко отстранила пасынка – и посмотрела ему в глаза.

– Тебе щекотно? – Фончито откровенно наслаждался собственной удалью. – Ты же вся дрожишь? Тебя током ударило, мамочка?

Донья Лукреция не знала, что сказать. Она вымученно улыбнулась.

– Все время забываю рассказать, – как ни в чем не бывало продолжал Фончито, устраиваясь на ковре. – Я начал претворять в жизнь наш план.

– Какой еще план?

– Вашего с папой примирения, конечно, – ответил Фончито, нетерпеливо махнув рукой. – Знаешь, что я сделал? Сказал ему, что видел тебя в Вирхен-дель-Пилар, невероятно элегантную, под руку с мужчиной. И вы были похожи на молодоженов.

– Зачем же ты соврал?

– Чтобы заставить его ревновать. И заставил. Ты бы видела, как он занервничал!

Фончито жизнерадостно рассмеялся. Услышав страшную новость, папочка сделался белым как полотно; закатил глаза и не проронил ни слова. Потом потребовал подробностей. Да он просто места себе не находил! Фончито решил подлить масла в огонь:

– Как ты думаешь, папочка, мачеха может снова выйти замуж?

Дон Ригоберто скривился:

– Откуда мне знать. Это у нее нужно спросить. – И, поколебавшись несколько мгновений, добавил: – Я правда не знаю, сынок. Тебе показалось, что этот сеньор ее друг?

– Трудно сказать. – Фончито покачал головой, как кукушка в часах. – Они держались за руки. И он смотрел на мачеху, как обычно смотрят в кино. Да и мачеха бросала на него такие особенные взгляды.

– Я тебя убью, бандит и обманщик! – Донья Лукреция швырнула в голову Фончито подушкой, и тот с притворными стенаниями повалился на ковер. – Ты все выдумал. Ничего ты отцу не говорил, а просто меня дразнишь.

– Богом клянусь, мачеха! – вскричал Фончито, со смехом целуя скрещенные пальцы.

– Ты самый отвратительный циник из всех, кого я знаю. – Донья Лукреция, хохоча, потянулась за другой подушкой. – Что же будет, когда ты вырастешь? Господи, помилуй бедную дурочку, которая в тебя влюбится.

Тут с Фончито произошла одна из внезапных перемен, которые так пугали его мачеху. Он помрачнел, сложил руки на груди, приняв позу Будды, и с неподдельным ужасом уставился на донью Лукрецию.

– Ты ведь пошутила, правда? Ты же на самом деле не думаешь, что я такой плохой?

Донья Лукреция протянула руку и потрепала пасынка по голове.

– Ты не плохой, нет, – сказала она. – Ты сложный. Всезнайка с чересчур развитым воображением, вот кто ты.

– Мне так хочется, чтобы вы помирились, – прервал мачеху Фончито, энергично разрубив ладонью воздух. – Потому и выдумал эту историю. У меня есть целый план.

– Поскольку я заинтересованная сторона, его нужно по меньшей мере согласовать со мной.

– Дело в том… – Фончито развел руками. – Он еще не до конца готов. Но ты должна мне довериться, мама. Перво-наперво мне надо кое-что узнать о вас обоих. Например, как вы познакомились. И как решили пожениться.