Тетраэдр

— Леонардо был ультра-гением с высочайшим IQ, — решительно ответила Элизабет. — Некоторые психологи оценивают его в 250, а некоторые даже в 300 баллов, выше Эйнштейна. У него было достаточно мыслительных способностей, чтобы создать вашу МВ. Из описания, которое он оставил, следует, что он сделал именно это.

— Следует?— усмехнулся Пеллар.

— Так или иначе, но я думаю, что мы сможем это выяснить, — заявила Элизабет.

Райт развернулся на стуле лицом к ней. — Каким же образом?

— Возвратиться назад. Спросить его.

— Его? — тупо сказал Пеллар. — Кого?

— Леонардо, — сухо пояснил Райт. — Взять у него показания.

Пеллар был совершенно сбит с толку. — Я думал, что он умер!

— Она имеет в виду, — терпеливо объяснил Райт, — использовать МВ. Вернуться во времена Леонардо. Найти его. Взять его показания. Попросить его объяснить его рисунок. Это так, мисс Джерард?

— Да, сэр.

— Очаровательно, — задумчиво произнес Райт. — Это может дать нам точное знание, необходимое для устранения конфликтной ситуации. Когда Леонардо сделал этот набросок, мисс Джерард? Что можно сказать?

— Дату можно установить только приблизительно. Это было почти наверняка после того, как он закончил Тайную Вечерю в Милане в 1498 году, но, вероятно, до того, как он начал Мона Лизу во Флоренции, которая, как мы думаем, была написана в 1503 году.

— Итак, где же мы найдем Леонардо в 1503 году?

— С марта по июнь 1503 года он находился во Флоренции. У него была студия в доме богатого друга.

Райт посмотрел на нее с интересом. — А что подумают местные жители об этой машине? И, о ее экипаже, если уж на то пошло. Не могли бы вы пойти и вернуться назад безопасно?

— Риск есть, но его можно свести к минимуму. Наши итальянские партнеры могли бы предоставить список гостиниц вместе с площадями, которые существуют во Флоренции с 1500 года. Мы бы прибыли на площадь незадолго до рассвета. Еще несколько минут будет темно. Мы разбираем МВ, упаковываем ее и, как положено одетые, предстаем перед хозяином гостиницы.

— Итак, мы регистрируемся, — потребовал Пеллар. — А что потом?

— Мы найдем Леонардо, найдем местного адвоката, который приведет его к присяге, и приступим к снятию показаний.

Райт изучал потолок. — Это может сработать. Он снова перевел взгляд на нее. — Мисс Джерард, а как вы заинтересовались средневековыми рукописями?

— Ну, сэр, если подвести итог и срезать некоторые углы, в Американском университете два моих профессора были международными авторитетами в Ренессансе и его ранней стадии. Это оказалось вполне естественным.

Райт кивнул. — Да. Несомненно, это мудрое решение. Тем не менее, такое совпадение, должно проявить определенные возможности в патентном конфликте. Он наклонился вперед, и теперь его тон и манеры были исключительно деловыми. — Я бы хотел, чтобы вы подготовили меморандум, в котором изложили бы основные моменты, которые нам необходимо будет рассмотреть для снятия показаний. Я рассмотрю его с мистером Пелларом и полковником Инманом, нашим агентом в Министерстве обороны. Кроме того, не могли бы вы подготовить необходимые заметки о снятии показаний.

— Да, сэр. Закрыв за собой дверь, она услышала: — Мистер Пеллар, не могли бы вы задержаться на минутку?.. Слоги были резкими, отрывистыми.

Уходя, она мысленно представила себе вероятную картину, происходящую сейчас у нее за спиной. Райт не стал бы даже повышать голос, но Пеллар вспотеет и будет гадать, сможет ли он еще остаться партнером. Наконец, Райт предложит Пеллару подготовить соответствующую докладную записку полковнику Министерства обороны Инману, объяснив, почему он, Пеллар, потратил, впустую, три миллиона долларов, прежде чем перейти к предложению относительно Леонардо. Совершенно не имело значения, что Пеллар, по сути, был безупречен; просто так все устроено.

Во всяком случае, она была слишком взволнована своим новым назначением, чтобы жалеть Пеллара. Все эти усилия в эпохе Возрождения наконец-то окупились. Она знала средневековую Флоренцию вдоль и поперек. Она знала, как одеваться, и что надевать. Она могла бы пересечь площадь Синьории в 1500 году и быть принятой за обычную домохозяйку по пути в булочную. И судя по тому, как шли дела, вполне вероятно, что нечто подобное должно было произойти.

Она проплыла всю дорогу до своего крошечного офиса. «Офис» — если только так его можно было вежливо назвать. Он находился между копировальной комнатой и мужским туалетом, но его переделали специально для нее, потому что ее больше некуда было поместить. Помощникам-мужчинам приходилось пройти за ее столом, чтобы добраться до двери туалета.

На ее столе стояли две фотографии. На одной была хорошая миниатюра Мона Лизы, на другой — фотография дома, где она родилась и выросла в Неаполе, штат Техас. Ей нужна была первая фотография, потому что, по ее мнению, леди Лиза была самой красивой женщиной в истории. Вторую она просто сохранила как замену настоящей вещи. Она мечтала вернуться домой, но знала, что, скорее всего, никогда этого не сделает. Она не могла смириться с громким обвинением матери: — Двадцать восемь лет, и все еще не замужем!