Тевтонский крест

– С ним у меня будет особый разговор. Освальд повернулся к лучникам: – Уведите княжну в шатер и позаботьтесь о ней. Поставьте стражу. Чтоб никто туда не совался. И не высовывался тоже.

Глава 24

Как только Аделаиду вежливо, но настойчиво впихнули за полог шатра, от взгляда добжиньского рыцаря повеяло неприязненным холодком.

– Кто ты? Отвечай! – С Бурцевым рыцарь говорил менее любезно.

Кто он? Представиться по форме? Имя, фамилия, должность и… и год рождения? Так ведь этот Освальд юмора не оценит. Уж лучше придерживаться легенды, которую невольно сочинила для него польская княжна.

– Вацлав. Ополченец.

Жрать хотелось жутко, а от ремней, накрученных Богданом, руки ныли – мрак.

– И чьего же ты войска ополченец, Вацлав? – рыцарь не замечал страданий пленника и не намеревался ни угощать его, ни развязывать.

– Клеменса, – угрюмо соврал Бурцев, – Владислава Клеменса. Я послан, чтобы…

– Кто твой сотник? – перебил Освальд.

– Сотник? – Да откуда ему знать имена сотников Краковского ополчения!

– А десятник?

– Я шел в бой под прямым командованием Владислава Клеменса, – брякнул наудачу Бурцев.

– Вот как? – Рыцарь скривился в усмешке. – Очень интересно…

Блин! Похоже, сморозил глупость. Допросы вести этот добжинец умел не хуже иного дознавателя.

– К моему отряду, да будет тебе известно, примкнуло много народа. Разного народу, Вацлав.

Освальд поискал кого-то взглядом, громко окликнул человека со свежим шрамом на пол-лица и в добротной кольчуге двойного плетения:

– Янек!

Крутая кольчужка. Абы кто щеголять в такой не станет. Да и делалась, сразу видно, – на заказ. Сидит вон как влитая. Знатный, видать, пан этот Янек.

– Ты ведь знал всех, кто бился под личным началом краковского воеводы, Янек? – К человеку со шрамом рыцарь обращался почти как к равному.

– Да, я служил при воеводе и был хорошо знаком со всеми его дружинниками.

– Этот ополченец утверждает, что он тоже состоял в дружине Владислава Клеменса, – хохотнул добжиньский рыцарь.

Янек нахмурился:

– В дружину воеводы никак не мог попасть ополченец. Я не знаю этого человека. В первый раз вижу. Освальд кивком поблагодарил Янека и вновь повергнулся к Василию: – Итак, ты меня обманул, Вацлав. Больше делать этого тебе не советую. – Рыцарь демонстративно положил ладонь на эфес меча. – Повторяю вопрос. Кто ты?

Бурцев вздохнул. Что он мог ответить?

– Случайный попутчик княжны.

– Попутчик? – Пальцы рыцаря сжали рукоять меча, наполовину вытащили клинок из ножен. Солнечные зайчики брызнули с обнаженной стали. – Опять лжешь, Вацлав? В бою у трех сосен мой оруженосец видел, как ты надел на дочь Лешко Белого какие-то диковинные кандалы, бросил ее на лошадь и увез совсем не так, как положено возить княжну. Кому ты хотел отдать свою добычу, попутчик? Конраду? Казимиру? Тевтонам?

– Я лишь хотел уберечь княжну от напавших на нас татар и от твоих разбойников, – скрипнул зубами Бурцев.

– Мы не разбойники! – Лицо Освальд перекосилось от ярости. – Хоть и громим мазоветские, куявские, тевтонские, татарские отряды и обозы, но лиходеями нас называть не смей, Вацлав! Беженцев мы не трогаем и воюем только с врагами Польши и их приспешниками.

Партизаны, значит. Впрочем, все равно – погибать ли от рук атамана разбойничьей шайки или от меча благородного рыцаря-партизана. Смерть – она в Африке смерть. И в Польше тринадцатого столети тоже…

– А что касается татар, – продолжал Освальд, совладав с гневом, – так язычники в этот лес вообще не заходили. Их Измайлово племя движется сейчас в сторону Вроцлава по княжескому тракту.

– Но как же всадники в масках? – удивился Бурцев.

– В этих, что ли? – рыцарь небрежно кивнул в сторону ближайшего навеса.

Там, в куче скарба, трофейного оружия и тюков фуражом, валялось несколько не замеченных ранее Бурцевым «тартарских» личин. Прямо на него уставилась прислоненная к треснувшему щиту знакомая маска с двумя выпирающими клыками.

– Под ней прятал лицо Якуб Одноухий – пояснил Освальд. – Правая рука Казимира Куявского, исполнявший со своей шайкой самые грязные поручение князя. Вот уж кто истинный лиходей и разбойник. Когда-то я лично отсек ему ухо. А вчера – голову. Такой головы не жаль. Хоть и польская она, но поганая слишком.

– А маски? Зачем же маски? – не мог взять в толк Бурцев.

– Да чтоб не узнали. Якубу и его людям никак нельзя было отбивать Агделайду для Казимира Куявского с открытыми лицами. Не добре это, когда поляки поляков же избивают и увозят княжну силой. А ну как пойдут слухи? Если же станет известно, что на беженский обоз и кнехтов дочери Лешко Белого напал татарский разъезд – так то совсем другое дело. Потому и искали малопольскую княжну куявцы в демоновых личинах, прикинувшись богопротивными язычниками. Но такие личины, Вацлав, могут обмануть, смутить и напугать только того, кто ни разу не видел настоящих татар. А я видел и не единожды вступал с ними в схватку. Хорошие они воины, но на демонов, вопреки молве, не похожи и масок никто из язычников не носит.