Тевтонский крест

Шлюссель-менш может перенести себя и других куда пожелает. Так утверждал отец Бенедикт. Но это еще не все! Человек-ключ может нащупать во времени и пространстве себе подобного, если связан с ним на ментальном уровне. Бурцев и Аделаида были «шлюсселями». И связь между ними имелась. И еще какая связь! Теперь оставалось только проверить, насколько откровенен был венецианский монах-штандартенфюрер. Оставалось представить милый сердцу образ и озвучить древнюю магическую формулу.

– Сема, твори заклинание!

Кажется, до мудреца наконец дошло. Сыма Цзян забубнил, загнусавил под нос.

Бурцев прикрыл глаза, сосредоточился.

Ментальный контакт состоялся. Была тьма. Полная. Непроглядная. Кромешная. И кап-кап-кап – гнетущий звук незримой капели, эхом отдающийся в ушах. И в ней, в этой тьме, в этой капели – Аделаидка. Одинокая. Озябшая. Измученная. Напуганная. Привязанная. Прикованная… Бурцев застонал. Мамлюки завопили.

Старик-китаец еще палил невнятной скороговоркой заклинание древних ариев, когда он открыл глаза.

Но все уже было ясно.

Сра-бо-та-ло!!!

Знакомое красноватое сияние сочилось из основания платц-башни, окутывая магическим багрянцем «Кеттенкрафтрад», прицеп с ядерным зарядом и людей, валяющихся под колесами и гусеницами.

Сарацины в ужасе отступали.

Бейбарс что-то кричал, брызжа слюной, но даже трофейный конь эмира уже не слушался шпор и повода. Этот тевтонский жеребец привык ко многому. И к стрельбе привык, и к взрывам. Но такого видеть коняге еще не доводилось.

Багровое сияние делалось ярче, гуще. Разбуженная магия жадно пожирала пространство, чтобы открыть путь во времени. За каменным кругом платц-башни испуганные голоса поминали Аллаха и шайтана. Фигуры людей за пределами сияющего кокона становились расплывчатыми, размытыми.

И все исчезло в ослепительной вспышке. Словно на расстоянии вытянутой руки кто-то врубил мощный прожектор с фильтром цвета крови. Даже сквозь опущенные веки по глазам больно резануло ярко-красным.

Потом все прошло. Потом глаза можно было открывать.

Глава 64

– Курц? Рудольф Курц? – осторожно позвали по-немецки. – Это ты? Ты не один? Кто с тобой?

Багровая пелена еще не спала, но зыбкий мир за ее пределами уже обретал четкие очертания. Все более и более отчетливые. Цайт-прыжок завершен…

Бурцев, сбросив топхельм под ноги, моргал, моргал… Проморгаться, вновь обрести способность видеть и адекватно оценивать увиденное – вот что сейчас главное.

Опять мегалитическое кольцо. Опять циклопические глыбы торчат из утрамбованной до асфальтной плотности земли. А сверху нависает бетонный купол, а вокруг – бетонные стены. И окрашено все в белое. И чистота идеальная: ни пылинки, ни соринки. И яркие, как в операционной, лампы щедро заливают фотонным потоком громадное помещение. Лишь под самым потолком темнеет ряд частых маленьких отдушин.

Прямо перед глазами – ворота. Воротища, точнее. Пуленепробиваемые. А может быть, и снарядо – тоже… Запертые, судя по всему. Плотно запертые – ни щелочки меж массивных створок. В стене слева – маленькая дверца с поворотным колесом. Как в отсеке подводной лодки. Или в банковском хранилище. Дверь бронированная. И опять-таки заперта. Похоже на то. Вот, значит, ты какой, центральный хронобункер СС!

На полу – возле мегалитического кольца платц-башни, вплотную к глыбам – большие чаши, усеянные таинственными письменами. В чашах сильно и бездымно полыхает какая-то вязкая жижа. Ох, хорошо горит, и запаха гари почти нет. Вообще нет никаких запахов – видимо, вентиляция тут не хухры-мухры, и воздух гоняется хитро, с определенным расчетом. А может, и без магии не обошлось – с эзотерической службы Гиммлера станется.

Пламя лижет древние камни и кажется совершено неуместным под мощными электрическими лампами. Впрочем, живой огонь разведен здесь явно не для освещения. Для невиданного эзотерического ритуала предназначен этот огонь.

За кольцом камней и огней стояли… Шаманы, блин! Те, кому надлежало вершить магический эксперимент. Впереди полдесятка офицеров СС – в классической черной форме, а не в легком тропическом обмундировании песочного цвета, которое носила средиземноморская цайткоманда. Полдесятка настороженных лиц. Полдесятка «вальтеровских» стволов, направленных в гаснущее колдовское сияние.

«Верхушка эзотерической службы Гиммлера, – догадался Бурцев. – Посвященная элита, носители сакральных знаний, магистры от СС».

За офицерами виднелись темные фигуры в длинных балахонах. Точно такой же носил Рудольф Курц. Медиумы, значит.

Этих ребят было больше – десятка два. Но все безоружны. И заторможенные какие-то. Видимо, уже входили в транс для обеспечения ментальной поддержки сложной астральной операции. Входили, да не вошли толком. Помешали…

И ни автоматчиков, ни пулеметчиков вокруг. Наверное, вся охрана хронобункера сосредоточена снаружи. Оно и понятно: эсэсовские эзотерики вряд ли допустят непосвященных к своим таинствам. А нападения изнутри, из самой платц-башни, здесь не ждали.