Тевтонский орден

Хотя авантюрная политика нового Великого магистра сделала его важной фигурой в международной дипломатии, она была очень непрактична. Пока не было войны, Альбрехт мог строить из себя великого правителя, впечатляя немецкого магистра своими планами и планами планов, но, когда в 1519 году дело дошло до реальной войны между Польшей, Литвой и Москвой, стало ясно, что обещанной Москвой помощи не будет и Альбрехт не сможет платить своим войскам. Помощи от императора также не было: Максимилиан скорее был заинтересован в польской помощи в его предприятиях, чем в спасении Великого магистра. В результате политических ошибок Альбрехта любая попытка решить проблемы делала его положение еще более ненадежным. Укрепления Кенигсберга в последний момент отразили нападения поляков, и часть земель, потерянных в первые месяцы войны, удалось вернуть, но все надежды возлагались на большую армию, которую немецкий магистр должен был собрать и привести на поле боя. Восемнадцать сотен всадников и восемь тысяч пехотинцев прошли через Бранденбург к Данцигу. Но там наемника тщетно ожидали Великого магистра и денег, обещанных им. Альбрехт так и не смог появиться. Польские гарнизоны блокировали переправы через Вислу, а данцигские суда патрулировали море. Кроме того, у Альбрехта было слишком мало денег, чтобы заплатить всей армии. В конце концов, наемники отправились домой, без сомнения разнося новости о ненадежности Великого магистра Тевтонского ордена в качестве нанимателя.

Если бы Сигизмунд не был так занят на юге, это положило бы конец правлению Альбрехта, но король смог послать в Пруссию лишь небольшое войско. Этого было недостаточно, чтобы надолго связать войска ордена. Отряды Великого магистра опустошили Королевскую Пруссию, отвоевали Ноймарк и с беспокойством ожидали, когда же объявятся королевские войска. Когда поляки, наконец, появились, они привели с собой татар, богемских наемников и хорошую артиллерию, но их было слишком мало, чтобы захватить хорошо укрепленные крепости Альбрехта. Тем не менее Великий магистр знал, что он потеряет все, если у неприятеля появятся большие силы на севере, к тому же мало у кого из его подданных осталась возможность поставлять провиант войскам и платить налоги. Поэтому Альбрехт в конце 1520 года охотно подписал мирный договор. Шенберг отправился в Германию, где погиб в битве под Павией в 1525 году, сражаясь за императора Карла V. Он так и не сумел поймать императора в свою сеть, как он сделал с Альбрехтом. У императора было и так слишком много забот: турки, французы и протестанты, чтобы еще искать конфронтации с польским монархом из-за отдаленной и незначительной провинции.

Так что конец римского католицизма в Восточной Пруссии не был ни для кого сюрпризом. В ходе визита Альбрехта в Нюрнберг, где он тщетно выпрашивал денег у князей Священной Римской империи, стало ясно, что лютеранское учение оказало на Великого магистра заметное влияние. В начале 1523 года Мартин Лютер направил одно из своих главных заявлений «правителям Тевтонского ордена, чтобы избегали они ложного целомудрия». Это заявление легко нашло дорогу к умам рыцарей ордена. Их редеющие ряды поддерживали волнения в Германии, направленные против коррупции в Церкви. Они понимали проблемы, поднятые Лютером, и страдали от упадка морали в папской курии. Они слишком хорошо знали, что значит коррупция – папа Клемент VII назначил на пост в Помереллии отсутствующего епископа. Альбрехт, вероятно улавливающий общественное настроение и уж точно лично озабоченный коррупцией в Церкви, предпринял шаги, чтобы подготовить членов ордена к принятию реформ. Во время празднования Рождества 1523 года, еще находясь в Германии, Великий магистр разрешил лютеранским проповедникам проводить обряды при дворе ордена в Кенигсберге.

Это не было двуличием. Когда-то дерзкий молодой князь в суровых испытаниях научился набожности. Грехи молодости привели к катастрофе не только его, но и его безвинных подданных. Альбрехт явно решил посвятить остаток жизни замаливанию своих грехов. В отличие от раскаивавшихся грешников прошлых поколений, он никогда не обдумывал свой уход в монастырь. Этот князь эпохи Ренессанса обдумывал возможности, стоявшие перед ним, и сделал нелегкий выбор. Он решил исправить основной изъян в статусе ордена, который обрек Пруссию на сотню лет иностранных вторжений и гражданских конфликтов. Речь шла о смешении светских и религиозных обязанностей, что делало Пруссию чем-то большим, чем религиозный орден, но меньшим, чем суверенное государство.