That woman (СИ)

Эндрю смущенно улыбается и хватается за протянутую руку миссис Беллорд. Дверь им открывает Беатрис, которая радостно вскрикивает и, не удержавшись, бросается на шею к Розалии.

— Мисс Шеффилд!

— Беатрис! — Роза крепко обнимает её. — Во-первых, я теперь миссис Беллорд. А во-вторых, я же просила обращаться ко мне по имени!

— Простите… — Беатрис отстраняется, вытирая выступившие слёзы. — Я просто… Так рада Вас видеть, я так соскучилась! Практически все разъехались, дома стало так тихо…

— Роза!

Возмужавший и вытянувшийся за два года Эдвард бросается к сестре, чуть не сшибает её с ног и заключает в такие крепкие объятия, что ей кажется — несколько рёбер он ей точно сломал.

— Эд! — она начинает покрывать поцелуями его лицо, взъерошивает тёмные волосы и с гордостью смотрит на младшего брата. Ещё один врач в семье — это вам не шутки!

— Теперь, когда практически все страсти улеглись, предлагаю пообедать.

— Гарри!

Теперь уже очередь Розалии виснуть на шее и что-то кричать в ухо. Гарольд улыбается, вдыхает французские духи младшей сестры и отрывает её от пола, кружа вокруг себя.

Когда они только-только садятся за стол, в дом приходят Эвелин и Лиззи с дочкой Амелией. И всё по-новой: объятия, поцелуи, смех и радостные крики. Розалия жадно всматривается в лица сестёр: одно дело — присланные в письмах фотографии, а другое — встретиться вживую. Если Эва не изменилась (те же сложные и аккуратные причёски, самые модные платья; импульсивность и неумение следить за языком), то Лиззи кажется ей совершенно другой. Может, материнство и замужество изменили её, а может, то, что она наконец-то получила всё то, что так хотела все эти годы. Но она всё также носит жёлтые платья, красит губы ярко-красной помадой и командует (правда, теперь не так резво, но Эдварду до сих пор достаётся).

— Выкинь эту ужасную рубашку, в такой даже нашего деда не хоронили! — обращается к Гарри Эвелин, целуя Эндрю в щеку. Гарри закатывает глаза.

— Я тоже рад тебя видеть, сестрёнка.

Когда они, наконец, садятся за стол, Розалия узнаёт ещё несколько новостей: Беатрис вышла замуж за их дядю Арчи, который, кажется, взялся за ум — устроился на работу и больше не прикладывается к бутылке так часто. Гарри всё ещё встречается с Эйдой, она теперь живёт в их доме. Эвелин часто проводит здесь время, в отличие от Лиззи, которая заглядывает сюда не так часто.

Гарри, прокашлявшись, встаёт и произносит тост:

— Удивительно, что мы, повзрослев, обзаведясь собственными семьями и разъехавшись, возвращаемся сюда. Домой. Наверное, в этом месте действительно что-то есть. Что-то такое, без чего мы не можем.

— Потому что это ваш дом, — дядя Арчи, отпросившийся с работы, накрывает его ладонь своей, — и он им всегда будет.

Пообедав, Эвелин начинает возиться со своей племянницей. Розалия, подперев щеку рукой и наблюдая за ней, спрашивает:

— Я не хочу детей. Финн не хочет детей. Мне ещё в детстве хватило орущего Эдварда. Лучше, когда есть племянник или племянница — пришёл, подарил подарок, понянчил и ушёл.

— Но когда-нибудь они появятся.

— Это будет очень и очень в далёком будущем, — Эва целует Амелию в обе щёки.

— Как Париж, Эндрю? — спрашивает Лиззи, лежа на софе.

— Восхитителен, — Эндрю смущённо улыбается. — Мы вам столько всего привезли. Без подарков никто не останется.

— Слышала, Мел? Без подарков никто не останется.

— Вот, смотрите, это для Эдварда…

Только сейчас, оказавшись после двух лет непрерывных путешествий в родном гнёздышке, Розалия понимает, чего ей недоставало, почему в груди было тянущее чувство, стоило получить письма от родных. Никакое очарование Парижа, знойное лето Италии и жаркие ночи Испании не заменят любимую и родную Англию с грязью, пасмурной погодой и перестрелками в городе.

Роза улыбается.

Она дома.

***

Когда Эвелин надевает пальто, в прихожую выходит Розалия. Не выдерживая её пронзительный взгляд, Эва произносит:

— Ты что-то хочешь мне сказать?

Роза озирается по сторонам и подходит к сестре чуть ли не вплотную, шепча:

— Мы на корабле встретили Майкла.

Эвелин приподнимает брови:

— Натворил херню в Америке и решил вернуться в родной дом?

Розалия пропускает мимо ушей режущее слух слово и продолжает:

— Он был не один, Эва. А с женой. Капитан поженил их на борту. Так странно. Я ведь думала, что он…

— Все мы думали, — обрывает её Эвелин. Такое определённо не понравится Эмме. Что ж, надо надеяться на лучшее — может, Эмма Алдерсон переболела им и собрала своё сердце. — Ты что-то хотела? — спрашивает она, взявшись за дверную ручку.

Роза прочищает горло:

— Раз уж пойдёшь в книжный, то прихвати мне листы.

Эвелин оборачивается и приподнимает бровь.

— С чего бы это, Роза? Ты у нас теперь тоже замужем, пусть тебе муж и покупает. У меня нет денег на чужую жену.

— Эвелин!

— Чао!

***