Читаем The Adolescent полностью

“If you yourself can’t find how to act in this case, what advice can I give you?”

“But I can’t turn it over to Prince Sokolsky either; I’ll kill all Versilov’s hopes and, besides that, come out as a traitor before him . . . On the other hand, by giving it to Versilov, I’ll reduce innocent people to poverty, and still put Versilov in an impossible position: either to renounce the inheritance or to become a thief.”

“You greatly exaggerate the significance of the matter.”

“Tell me one thing. Does this document have a decisive, definitive character?”

“No, it doesn’t. I’m not much of a jurist. The lawyer for the opposing side would, of course, know how to put this document to use and derive all possible benefit from it; but Alexei Nikanorovich found positively that this letter, if presented, would have no great legal significance, so that Versilov’s case could be won anyway. This document sooner represents, so to speak, a matter of conscience . . .”

“But that’s the most important thing of all,” I interrupted, “that’s precisely why Versilov will be in an impossible position.”

“He can destroy the document, however, and then, on the contrary, he’ll deliver himself from any danger.”

“Do you have special grounds for supposing that of him, Kraft? That’s what I want to know, it’s for that that I’m here!”

“I think anyone in his place would do the same.”

“And you yourself would do the same?”

“I’m not getting an inheritance, and therefore don’t know about myself.”

“Well, all right,” I said, putting the letter in my pocket. “The matter’s finished for now. Listen, Kraft. Marya Ivanovna, who, I assure you, has revealed a lot to me, told me that you and you alone could tell the truth about what happened in Ems a year and a half ago between Versilov and the Akhmakovs. I’ve been waiting for you like a sun that would light up everything for me. You don’t know my position, Kraft. I beseech you to tell me the whole truth. I precisely want to know what kind of man he is, and now—now I need it more than ever!”

“I’m surprised that Marya Ivanovna didn’t tell you everything herself; she could have heard all about it from the late Andronikov and, naturally, has heard and knows maybe more than I do.”

“Andronikov himself was unclear about the matter, that’s precisely what Marya Ivanovna says. It seems nobody can clear it up. The devil would break a leg here! I know, though, that you were in Ems yourself then . . .”

“I didn’t witness all of it, but what I know I’ll willingly tell you, if you like—only will that satisfy you?”

II

I WON’T QUOTE his story word for word, but will give only the brief essence of it.

Перейти на страницу:

Похожие книги

На заработках
На заработках

Лейкин, Николай Александрович — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра».Большое влияние на творчество Л. оказали братья В.С. и Н.С.Курочкины. С начала 70-х годов Л. - сотрудник «Петербургской газеты». С 1882 по 1905 годы — редактор-издатель юмористического журнала «Осколки», к участию в котором привлек многих бывших сотрудников «Искры» — В.В.Билибина (И.Грек), Л.И.Пальмина, Л.Н.Трефолева и др.Фабульным источником многочисленных произведений Л. - юмористических рассказов («Наши забавники», «Шуты гороховые»), романов («Стукин и Хрустальников», «Сатир и нимфа», «Наши за границей») — являлись нравы купечества Гостиного и Апраксинского дворов 70-80-х годов. Некультурный купеческий быт Л. изображал с точки зрения либерального буржуа, пользуясь неиссякаемым запасом смехотворных положений. Но его количественно богатая продукция поражает однообразием тематики, примитивизмом художественного метода. Купеческий быт Л. изображал, пользуясь приемами внешнего бытописательства, без показа каких-либо сложных общественных или психологических конфликтов. Л. часто прибегал к шаржу, карикатуре, стремился рассмешить читателя даже коверканием его героями иностранных слов. Изображение крестин, свадеб, масляницы, заграничных путешествий его смехотворных героев — вот тот узкий круг, в к-ром вращалось творчество Л. Он удовлетворял спросу на легкое развлекательное чтение, к-рый предъявляла к лит-ре мещанско-обывательская масса читателей политически застойной эпохи 80-х гг. Наряду с ней Л. угождал и вкусам части буржуазной интеллигенции, с удовлетворением читавшей о похождениях купцов с Апраксинского двора, считая, что она уже «культурна» и высоко поднялась над темнотой лейкинских героев.Л. привлек в «Осколки» А.П.Чехова, который под псевдонимом «Антоша Чехонте» в течение 5 лет (1882–1887) опубликовал здесь более двухсот рассказов. «Осколки» были для Чехова, по его выражению, литературной «купелью», а Л. - его «крестным батькой» (см. Письмо Чехова к Л. от 27 декабря 1887 года), по совету которого он начал писать «коротенькие рассказы-сценки».

Николай Александрович Лейкин

Русская классическая проза
Великий раскол
Великий раскол

Звезды горели ярко, и длинный хвост кометы стоял на синеве неба прямо, словно огненная метла, поднятая невидимою рукою. По Москве пошли зловещие слухи. Говорили, что во время собора, в трескучий морозный день, слышен был гром с небеси и земля зашаталась. И оттого стал такой мороз, какого не бывало: с колокольни Ивана Великого метлами сметали замерзших воробьев, голубей и галок; из лесу в Москву забегали волки и забирались в сени, в дома, в церковные сторожки. Все это не к добру, все это за грехи…«Великий раскол» – это роман о трагических событиях XVII столетия. Написанию книги предшествовало кропотливое изучение источников, сопоставление и проверка фактов. Даниил Мордовцев создал яркое полотно, где нет второстепенных героев. Тишайший и благочестивейший царь Алексей Михайлович, народный предводитель Стенька Разин, патриарх Никон, протопоп Аввакум, боярыня Морозова, каждый из них – часть великой русской истории.

Георгий Тихонович Северцев-Полилов , Даниил Лукич Мордовцев , Михаил Авраамович Филиппов

Историческая проза / Русская классическая проза