The Beginning of the End (СИ)

Синухет взглянул на нее через плечо.

- Он еще маленький мальчик… Он должен верить в свои силы, и воины фараона понимают это, - ответил египтянин с той прозорливостью, которая была ему свойственна.

Он отвернулся.

- Жизнь воспитает его, не бойся.

- Неужели, - ревниво пробормотала Белла.

Жизнь воспитает - а она, мать, останется за бортом этой новой жизни сына, как за бортом царской лодки…

- Сын забудет меня, - пожаловалась англичанка.

Синухет рассмеялся.

- Нет, тебя он не забудет! Тебя никак нельзя забыть!

И словно в подтверждение этих слов, Сетеп-эн-Сетх звонко закричал родителям со своей лодки, махая рукой. Поняв его, взрослые опять сблизились, и мальчик перескочил обратно.

Он плюхнулся рядом с матерью и потянул ее за бахромчатый пояс.

- Царский сотник показал мне кинжал! - восторженно воскликнул Сетеп-эн-Сетх. - Он сказал, что этот кинжал подарил ему великий бог Монту, за победу над шасу, сотник ходил в поход с фараоном и сражался за него! Я тоже так хочу!

Синухет и Белла переглянулись, их глаза грустно смеялись. Когда Сетеп-эн-Сетх утратит веру в сказки, его свяжет необходимость. Так и должно быть.

Белла подумала, что древние люди вовсе не так сильно отличались от ее современников, как принято было думать, - только ее современники, возмужав и получив университетское образование, как правило, воображали, что постигли все и тайн во вселенной больше нет. Теперь ее поражала наивность и косность таких ученых взглядов.

По дороге Сетеп-эн-Сетх с жадностью рассматривал проплывавшие мимо селения, тростниковые заросли и озерца, пальмовые рощи и красноватые горные гряды на западе; потом, утомившись однообразием ландшафта, мальчик пристал к родителям с расспросами о столице и о царе. Воинов фараона он больше затрагивать не решался, и Беллу это порадовало - Сетеп-эн-Сетху, вместе с храбростью, была свойственна и осторожность.

Синухет удовлетворял любопытство ребенка как мог. Но мальчику, как и самому Синухету, было мало одних рассказов, и скоро Сетеп-эн-Сетх заскучал. Однако терпеливо устроился на корме и принялся ждать конца плавания, развлекая себя возней со старым деревянным крокодилом.

Эту игрушку подарила ему Тамин - кажется, что совсем недавно, а она уже облезла!

Белла подумала, что хотела бы увидеть жену Имхотепа. Наверное, они опять остановятся у нее. Насколько эту жрицу изменили придворная жизнь и возвышение мужа?

Белла не знала, дома ли сейчас сам Имхотеп, - хотя его придворные и священные обязанности отнимали у жреца Осириса много времени. Англичанка на всякий случай договорилась с Синухетом, что если Имхотеп окажется дома, то она сама поселится в храме Мут.

- Почему ты так боишься встретиться с ним? - спросил Синухет однажды в дороге, когда они остановились на постоялом дворе при храме Птаха.

Он подолгу молчал о странностях Беллы, но иногда его прорывало.

- Я боюсь, что он меня узнает, - сказала Белла. Она поняла, что пришло время. - Имхотеп знал меня раньше… он видел меня магическим способом… и ему нельзя увидеть меня теперь, как твою женщину!

Синухет покачал головой, не сводя с нее глаз.

- Я это подозревал, - прошептал египтянин.

Синухет не решился идти в расспросах далее - такие, как он, отваживались приподнять покров, наброшенный на божественные тайны, но не смели сорвать его.

- Но неужели ты думаешь, что Имхотеп узнает тебя сейчас?

Сердце Беллы сжалось. Она сама понимала, насколько изменилась за эти почти восемь лет, - кожа потемнела и обветрилась, руки и ноги загрубели от деревенской жизни, даже взгляд стал другим, жестким и настороженным, как у всех древних людей, живших во власти природы и в борьбе с ней. Синухет, постоянно видя ее рядом с собой, мало внимания обращал на изменения внешности своей подруги, - но в глазах других мужчин эти перемены будут разительны.

Должно быть, теперь Синухет вспомнил, какой впервые увидел ее…

Белла бросилась к нему и крепко обняла, и Синухет так же крепко обнял ее в ответ. Он привлек ее голову к себе на плечо и стал гладить по волосам.

- Я не могу встретиться с ним, - прошептала Белла.

- Я верю, - отозвался Синухет.

Он верил ей, хотя бы отчасти, - как теперь верил и своему брату.

Посланники фараона не возражали против посещения жрицы Амона. Они даже сказали, к большому волнению Сетеп-эн-Сетха и его родителей, что фараон желал бы, чтобы мальчик предстал перед ним, прежде, чем его отведут в школу.

Это значило, что им всем нужно будет приготовиться. Хотя за сына Белла почти не боялась, она успела убедиться, что он очень разумен для своего возраста. И Сети, при всей своей царской черствости, снисходителен к маленьким детям - что вообще свойственно солдатам, как Белла с удивлением заметила.

Их сопровождающие простились с ними у дома Тамин, сказав, что доложат о них царю и передадут, когда им следует явиться ко двору.

Тамин дома не оказалось, как и самого Имхотепа. Господин был во дворце, а Тамин в храме; но слуги приняли гостей почтительно и радушно. Они, конечно, удивлялись сыну Синухета. А мальчик заметил это, и, как поняла Белла, даже нарочно привлекал к себе внимание, встряхивая красноватыми волосами.