The Book-Makers

Сегодня мы можем увидеть в этих визуальных повторах сомнительные недочеты: провалы в производстве книг, за которые де Ворде заслуживает порицания. На самом деле, подобная переработка изображений была распространена в печати на протяжении XVI и XVII веков. Мы часто видим его и в широколистовых балладах - дешевых, однолистовых стихах на названную мелодию, - где одно и то же изображение может появляться в несочетаемо разных контекстах, как, например, на гравюре с изображением ухаживающей пары, обнимающейся на земле, которая встречается в ряде баллад 1670-80-х годов, включая "Нищенский восторг" и "Хэмпширский мельник, короткий и толстый". Читатели ожидали таких повторов и, скорее всего, не почувствовали бы, что что-то не так, а установили бы связь между вспышками визуальных повторов. Это была культура, хорошо знакомая с повторным представлением библейских, а в XVI веке все чаще и классических, фигур и повествований, и повторяющиеся ксилографии, несомненно, побудили некоторых читателей задуматься - как пересекаются "Время удовольствий" де Ворда и "Троил и Крисеида" - как аллегорическое путешествие Хоуза по жизни связано с трагической поэмой Чосера о любви на фоне Троянских войн. Одна из особенностей де Ворда в том, что он (по словам Лерера) "опубликовал практически весь канон среднеанглийской литературы", и эти визуальные связи были способом построения связей между этими литературными текстами, создавая эффект образного поля.

Частью визуального подхода де Ворда к книге стало его переосмысление природы и функции титульного листа. Сегодня титульный лист, вероятно, кажется нам настолько очевидной частью книги, что трудно представить себе время, когда его форма представляла собой инновацию, но в конце XV и начале XVI веков - назовем их годами де Ворда - происходило движение от, в широком смысле средневековых рукописей без титульного листа, "инкунаблей" (книг, напечатанных в младенческом возрасте, до 1501 года, от латинского incunabula, "пеленальная одежда" или "колыбель") с кратким заголовком, к печатным книгам с титульными листами, которые мы знаем сегодня. Средневековые рукописи обозначали свое начало инципитами (от лат. incipit - "здесь начинается" или "это начинается") - коротким повествованием, открывающим текст, но не отделенным от него, указанием темы и, возможно (но часто нет), автора, часто рубрицированным (оформленным красными чернилами). Средневековый текст в рукописи часто существовал как один текст в более крупной группе или антологии, содержащейся в одном физическом кодексе, поэтому форма "здесь начинается" имела смысл как способ обозначения следующего текста в последовательности. То, что станет заглавием, здесь является вступительной фразой, и изобретение современного печатного титульного листа означало, по сути, отсоединение этого заглавия и его перемещение в место перед текстом и вне его: создание того, что Жерар Женетт в 1987 году назвал паратекстом - пространства вне основного текста, своего рода окружения, которое доносит письмо до мира. Информация о том, кто на самом деле создал рукопись, обычно давалась в виде колофона в конце, а иногда и в начале: колофоны в рукописях иногда были щекотливыми, а чаще глубоко очеловеченными виньетками затраченного труда, как, например, в рукописи конца XIV века, хранящейся сейчас в Лейдене, латинский колофон которой переводится так: "Эта работа написана, хозяин, дай мне выпить; освободи правую руку писца от гнета боли".

Печатные тексты, которые, как правило, существовали как отдельные физические формы, а не как элементы более крупного физического целого, стали включать простые, без украшений, этикетки-заголовки, наносимые на пустой лист в начале текста - пустой лист, который должен был служить защитной оболочкой во время транспортировки книги. Печатники начали видеть в этом новом пространстве потенциал для более полных заголовков, и к началу XVI века колофон переместился с задней стороны книги на переднюю и слился с расширяющимся ярлыком-заголовком. Титульные листы начали приобретать привычную для нас логику, перечисляя некоторые комбинации названия, автора, типографии и издательства, а также место производства. Они стали местом, где книга могла заявить о себе как о легитимной, заслуживающей доверия - "Отпечатано в Лондоне Саймоном Стаффордом для Катберта Берби: And are to be sold at his shop neere the Royall Exchange 1599" - даже если она рекламировала, продавала, завлекала, убеждала: "A Pleasant Conceyted Comedie of George a Greene, the Pinner of Wakefield, As it was sundry times acted by the servants of the right Honourable the Earle of Sussex.