The Brightest Lights (СИ)

— Да, — дышит Луи, мгновенно забывая обо всем, когда пальцы Гарри забираются ему под рубашку. Он что-то хочет сделать, но никак не может вспомнить, что именно, когда Гарри медленно прокладывает путь поцелуями к его губам, чтобы попробовать их на вкус. Луи моментально реагирует, чувствуя свой бешеный пульс, когда Гарри укладывает его в центр кровати.

Гарри расстегивает пуговицу на его джинсах и настолько медленно тянет молнию вниз, что Луи хочет вылезти из своей кожи, когда наконец они стянуты к его ногам. Член Луи уже твердый и ноющий, и Гарри, не теряя времени, берет его в кулак.

Гарри уже начал усердно сосать, когда тянется к своей молнии, чтобы хоть как-то облегчить себе жизнь, но Луи умоляет его этого не делать. Он никогда ни с кем не чувствовал такой страсти и готов отсосать Гарри так же, как и тот для него. В прошлый раз все произошло слишком быстро, что Луи так и не прикоснулся к нему. И он не может позволить этому снова случиться.

Луи уже почти на краю, еще немного, потому что Гарри сильно старается, и он кончает ему в рот, его тело все еще так напряжено, что он пытается сохранить спокойствие.

Он чувствует, как приятно ломит кости, когда он открывает глаза, и копна волос — первое, что он чувствует, когда Гарри целует его в живот. Он движется до груди Луи и скользит языком ему в рот. Он совсем другой на вкус, запах тоже отличается, и это заставляет мозг Луи думать и мыслить вяло.

Он вспоминает, как просил Гарри не трогать себя, когда чувствует, как тому тяжело и тесно, когда его бедра прижаты к нему. Он меняется с Гарри местами и укладывает его в центр своей маленькой кровати. Лицо Гарри розовое, а губы — ярко-красные на этом фоне и подергиваются.

Глаза Гарри полны отчаяния и нетерпения, когда он смотрит на него снизу вверх.

— Луи, пожалуйста, — ноет он, его челюсть напряжена, и он изо всех сил старается не задеть себя.

Луи спешно расстегивает узкие джинсы вокруг его бедер и стягивает их вниз до колен. Он ничего не носит под ними, и Луи чувствует себя, словно ему позволяют смотреть на Адониса в его человеческом воплощении, который просто хочет, чтобы Луи прикоснулся к нему.

Он берет его член в кулак и делает несколько движений по всей длине, снимая остроту. Лицо Гарри немного расслабляется от облегчения, но его глаза все еще просят о большем.

Луи наклоняется, чтобы впервые попробовать его на вкус, и чувствует, как дрожат собственные пальцы, когда губы медленно скользят вниз. Он дышит через нос, чтобы успокоить себя, не понимая, почему он так нервничает. Они всегда говорили друг другу, что это их комната, и в ней больше никого нет, поэтому Луи пытается сосредоточиться только на мальчике, лежащим под ним.

Каждый звук и выражение лица, что представлял себе Луи в своих самых жарких фантазиях, становятся реальностью, когда он растягивает свой рот вокруг него. Он смотрит, как брови Гарри сведены вместе, а кулак сжимает простынь рядом с его головой. Луи отстраняется, когда замечает, как побелели его костяшки.

— Ты знаешь, что можешь прикоснуться ко мне? — усмехается Луи. Это превращается в смех, когда руки Гарри устремляются к его волосам. Луи чувствует, как его пальцы путаются в прядях и тянут их, когда он мягко скользит по нему ртом.

Это был самый быстрый минет, который он когда-либо делал, но самое забавное случается тогда, когда Гарри начинает его нахваливать, в то время как он совершенно ничего не сделал. Он хвалил Луи с того самого дня, как они встретились, но это ничего по сравнению с тем, что он получает от того, как его рот уносит Гарри за грани наслаждения.

Луи ухмыляется, когда Гарри наконец открывает глаза и начинает часто моргать. Он изумленно качает головой, все еще приходя в себя.

— О Господи!

— Мм, — гудит Луи. — Ты меня по-всякому называл, но только не Богом.

Гарри стонет и пытается отвернуться, чтобы скрыть свое лицо, но Луи толкает его за плечи назад на матрас, чтобы посмотреть, как тот краснеет.

— О нет! Я должен это видеть, чтобы потом дразнить тебя, — смеется он. Он седлает талию Гарри и удерживает его так до тех пор, пока тот не начинает мучиться. — А теперь давай послушаем, какие грязные вещички я запомнил из уст мистера-журнальчик-Seventeen, — Луи задает вопрос вслух, заставляя Гарри хохотать, протестовать и извиваться под ним.

— Не повторяй это, пожалуйста! — умоляет он. Луи его игнорирует.

— Были такие ругательства, которые я даже и не мечтал никогда услышать. Ты говорил… Да, ты называл меня адской любовной смесью, малышом, деткой, Иисусом… Думаю, в какой-то момент ты сказал, что я был хорошим мальчиком, когда я особенно усердно отсасывал тебе, — ухмыляется Луи.

Гарри прикрывает лицо руками.

— Я заплачу тебе, только остановись!

— И в чем тогда смысл? — издеваться Луи, но, в конце концов, сжалившись над ним, он опускается вниз и прижимается к нему. Ему все равно, как Гарри называет его, если он будет просто лежать так с ним.

Они лежат в полной тишине, пока Гарри играет в его волосами и нежно целует в лоб, как слышат тихий стук в дверь.