The English Girl

И вновь правительственные корреспонденты отметили взлет популярности Ланкастера, правда, на сей раз никто не посмел связать его с именем Мадлен. Премьер-министр объявил о предстоящей политической чистке, призванной повысить эффективность правительства, и улетел в Москву на широко освещаемую в СМИ встречу, где пообещал скорый приход новой эры в отношениях России и Великобритании. Особенно в сферах борьбы с терроризмом, финансов и энергетики. Горстка консервативно настроенных обозревателей слегка попеняли Ланкастеру за то, что он не встретился с лидерами российского продемократического движения, тогда как почти вся британская пресса встретила такой ход с восторгом. Они писали: пока экономика страны в коматозном состоянии, холодная война с Россией нужна меньше всего.

Когда Ланкастер вернулся в Лондон, его буквально на каждом шагу пытали вопросом: созовет ли он досрочные выборы? Десять дней премьер-министр держал прессу в томительном ожидании, тогда как Саймон Хьюитт дозированно сливал информацию, намеки на то, что заявление вскоре последует. И вот, когда Ланкастер выступил в палате общин и заявил, что намерен добиваться нового мандата, это ни для кого не стало откровением. Впрочем, куда больше всех удивила новость о том, что Джереми Фэллон намерен оставить высокий пост на Даунинг-стрит и занять обеспеченное место в парламенте. Одна за другой в газетах стали появляться непроверенные версии: будто если Ланкастер добьется переизбрания, то Фэллона назначат следующим канцлером казначейства. Фэллон резко опроверг слухи, ограничившись заверениями, якобы они с Ланкастером не обсуждали его, Фэллона, будущее. Никто из корреспондентов ему не поверил.

Октябрь сменился ноябрем, кампания развернулась в полную силу, и общественность вновь забыла о Мадлен Хэрт… к немалому облегчению жандармерии. Французы получили шанс расследовать убийство спокойно, британская пресса не стояла у них над душой. Самым многообещающим следом для них стали четыре трупа на уединенной вилле в Любероне. Все четверо оказались небезызвестными членами жестокой марсельской банды; троих застрелили профессионально, в голову, четвертого — точнее четвертую, женщину, — дважды ранили в грудь. Куда больше, впрочем, обнадежила переоборудованная под камеру кладовая в подвале: жандармы сразу поняли, что в ней достаточно долго держали Мадлен. Возможно, ее даже насиловали, хотя вряд ли — учитывая послужные списки ее тюремщиков. Они не были сексуальными маньяками, они были профессиональными преступниками, которых интересовали только деньги. Все это навело жандармов на мысль: Мадлен Хэрт похитили ради выкупа — о чем никто властям не сообщал.

Вот только зачем похищать девушку, дочь представителей среднего класса, выросшую в муниципальном доме в Эссексе? И кто перебил ее похитителей? Это были далеко не все вопросы, на которые жандармерия не нашла ответов спустя месяц после страшной смерти Мадлен Хэрт. Не сумели они и установить личность человека, пробежавшего мимо одрессельского особняка за минуту до взрыва. Впрочем, у одного бывалого детектива имелась догадка.

— Тот бедолага вез выкуп, — уверенно поделился он мыслью с коллегами. — Просто где-то напортачил, и девушка погибла за его грехи.

Но где его искать? Скорей всего он залег на дно и зализывает раны, пытается сообразить, что пошло не так. Сами того не ведая, жандармы почти раскрыли дело.

***

Однако даже в самых страшных мыслях не смогли бы они вообразить, что таинственный бегун — это Габриель Аллон, легендарный израильский шпион и ликвидатор, безнаказанно действующий на французской земле с возраста аж двадцати двух лет. Или что человек, доставивший Габриеля после взрыва в безопасное место, не кто иной, как Кристофер Келлер, корсиканский наемный убийца, сплетни о котором полиция слышала годами. Или что они — некогда злейшие враги — вдвоем отправились на явку близ Шербура. Келлер пробыл в убежище всего несколько часов и после скрытно вернулся на Корсику. Габриель же остался в доме с Кьярой на неделю, пока не зажили порезы на лице. В день похорон Мадлен Хэрт Аллоны отправились в аэропорт Шарль де Голль и улетели в Тель-Авив рейсом авиакомпании «Эль Аль». К ночи они уже вернулись в квартиру на улице Наркис.

Пока Габриеля не было, Кьяра перенесла полотно и инструменты в мастерскую. Правда, стоило ей следующим утром отправиться на работу в музей, и Габриель быстренько перетащил все обратно в гостиную. Три дня он провел у мольберта: работал с раннего утра и до вечера, когда возвращалась Кьяра. Габриель пытался сдерживать воспоминания о трагедии, но девушка на холсте не позволяла отвлечься от них. Мадлен занимала все его мысли, особенно в четвертый день, когда Габриель приступил к реставрации сильно поврежденных рук Сусанны. Тут он убедился: картина и правда блестящая работа Бассано. Габриель скопировал ее настолько безупречно, что никто не отличил бы его мазки от оригинальных. По скромному мнению самого Габриеля, местами он даже превзошел маэстро. Хотел бы он поставить это в заслугу себе, однако его вдохновляла Мадлен.