The Fallout (ЛП)

Так повелось с самого их детства, и останется таким, невзирая на то, сколько времени прошло и как далеко развела их война. Сейчас всё против них, и, несмотря на все попытки это игнорировать, в глубине души Гермиона знает, что вряд ли они выберутся оттуда живыми. Но всё же шанс на удачный исход остаётся, шанс, что они могут спасти Рона, а значит, она участвует в операции.

Дверная ручка дребезжит в ладони, и Гермиона понимает, что это трясётся её рука. Она толкает створку и сжимает кулаки. Она не будет бояться. Пусть она умрёт сегодня, но перед смертью она сделает всё, что сможет. Гибель ради друга гораздо лучше умирания в постели от старости. Именно в этом она старается себя убедить.

Драко не спит, он стоит посреди комнаты. Его волосы выглядят так, будто он тянул себя за пряди, а его широко распахнутые глаза тревожно смотрят прямо на Гермиону. Она вспоминает Гарри, всего несколько минут назад стоящего здесь, — вот только Гарри был одет. Она не стала у него уточнять, можно ли сообщить Драко о намеченной вылазке. Он бы сам позвал Малфоя. И глядя на Драко, Гермиона знает, что всё равно ничего бы ему не сказала. Не потому, что сомневается, больше не доверяет ему или полагает, что он не способен принести им пользу. А потому, что это не его долг. Но Драко может отправиться с ними из-за того валуна, что он таскает на своих плечах, из-за необходимости искупить свои ошибки. Гермиона уверена, что он уже сполна оплатил былые грехи, и не считает, что вправе заставлять его в этом участвовать. Если он погибнет сегодня, то не ради будущего, а ради прошлого. И этого Гермиона допустить не может.

Она обдумывает оправдания, когда Малфой подаёт голос:

— Оставь футболку, сними всё остальное.

В обычной ситуации Гермиона бы фыркнула, сердито зыркнула или бы просто не послушалась, лишний раз демонстрируя то, что не подчиняется его приказам. Но сегодня ей кажется, что она ему задолжала — на неё вдруг внезапно наваливается чувство вины. Словно Драко имеет право знать, что она может не вернуться назад, но при этом она всё равно ничего ему не говорит. Будто он заслужил шанс принять решение самостоятельно, в то время как она всё решает за него. Гермиона чувствует себя эгоисткой, но напоминает, что это ради Драко.

Она думает, что, возможно, ей это как раз и нужно, и расстёгивает штаны. На самом деле, у неё нет никаких сомнений. Когда Гарри дал им час, именно это пришло ей на ум в первую очередь. Именно поэтому она надеялась, что Драко не спит. Ей нужно, чтобы он бодрствовал. Необходимо быть с ним — чтобы запустить жизнь по венам, заставить себя забыть и не думать ни о чём, кроме него и собственных чувств, и понимать, что же это такое — быть живой. Она не хочет размышлять о том, что всё это может значить.

Закусив губу, она робко смотрит на Драко, стоя перед ним в одной его футболке.

— Я лишь хотел посмотреть, как ты будешь выглядеть.

Странно, что он в этом признаётся. Малфой почти никогда ничего не объясняет, оставляя Гермиону теряться в догадках. Он делает глубокий вдох, быстро выдыхает и оглядывает её тело от кончиков пальцев до макушки. Делает шаг вперёд и хватается за футболку с двух сторон. Прижав ладони к её бокам, он ведёт их вверх, задирая ткань. Драко не спускает с Гермионы глаз, и она знает, что он знает. Не всё — Симус удостоверился, что никто не мог их подслушать, — но достаточно. Слишком уж безумно выглядел Гарри, слишком дрожит она сама по возвращении.

Гермиона поднимает руки, и Драко проводит ладонями по всей их длине, избавляя её от футболки.

— Ты носила её всего десять минут, а она уже пахнет тобой, — бормочет он, комкая футболку и отбрасывая её на крышку своего сундука. — Твой запах повсюду.

Гермиона не знает, что на это ответить, но Драко и не даёт ей такой возможности, притягивая к себе и утыкаясь лицом ей в шею. Она вскидывает руки к его плечам, его грудь поднимается и опадает в такт дыханию. По крайней мере, она убеждается, что её запах не так уж плох, — едва Драко начинает целовать её шею, она откидывает голову. Его рот скользит по её челюсти, щеке, она подставляет лицо, но он замирает возле её губ.

Она открывает глаза и смотрит на Малфоя, и кажется, именно этого он и ждал. Подняв руку, он проводит подушечками пальцев по её лицу от лба до подбородка. Обхватывает ладонями шею, ведёт их назад и вверх, зарываясь в её густые волосы. Гермиона гладит его плечи и прижимается к нему так тесно, как только может. И вот тогда Малфой целует её: неспешная, почти что неуверенная ласка оборачивается сумасшедшим напором.