The Graet Sea

Существует множество свидетельств о перемещении книг и ученых, подобных свидетельствам евреев, которые показывают, как торговые пути перевозили идеи, а также лен. Примерно в 1007 году из Марокко в Багдад был отправлен запрос по одному из вопросов религии с мусульманскими купцами, путешествовавшими на восток на верблюжьем караване.23 То, что было возможно для евреев, было также легко для мусульман, и тексты произведений греческой медицины и философии проникали в южную Испанию через широкие просторы Средиземноморья. Правда, никто не понимал медицинского текста Диоскорида, когда он достиг Кордовы X века, хотя врач халифа, еврей Хасдай ибн Шапрут, как говорят, работал с греческим монахом, и вместе они создали версию на арабском языке. Вдоль линии, связывающей Испанию с Египтом и Сирией, было достигнуто определенное экономическое, культурное и религиозное единство. Земли ислама, несмотря на сектантское разделение на шиитов и суннитов и политические разногласия между Омейядами, Фатимидами и Аббасидами, взаимодействовали в торговле и культуре. Этому способствовало постоянное движение мусульманских паломников через Средиземное море по пути в Мекку, а также деятельность купцов нескольких конфессий. Среди тех, кто остался в стороне, были жители христианской Западной Европы. В десятом и одиннадцатом веках латинские купцы Италии и Прованса все еще с осторожностью заходили в эти воды. Лишь небольшое число христианских городов отправляло свои корабли в мусульманские моря, зная, что секрет успеха заключается в сотрудничестве с мусульманским врагом. Одним из таких городов была Венеция, ранняя история которой уже рассматривалась. Другим был не менее примечательный порт Амальфи, в своем невероятном положении прижавшийся к горам Соррентийского полуострова.

 

III

 

Амальфи - одна из величайших загадок средиземноморской истории. Если бы какой-нибудь город к югу от Рима стал великим итальянским торговым центром, то это, несомненно, был бы кишащий город Неаполь с его льняной промышленностью, доступом во внутренние районы и огромными физическими размерами; кроме того, Неаполь имел непрерывную историю торговли, пережив спад, но не крах в шестом и седьмом веках. И все же в века господства амальфитанцев, примерно между 850 и 1100 годами, Амальфи превзошел Неаполь как центр международной торговли, хотя это был город без какой-либо истории, выросший вокруг сторожевой башни в шестом и седьмом веках.24 С единственной главной улицей, уходящей вверх, и крошечными переулками, петляющими под зданиями и сквозь них, Амальфи кажется бесперспективным соперником Венеции.25 Поймать утренний ветер было практически невозможно, и это, должно быть, существенно ограничивало навигацию.26 Это заставило некоторых историков говорить о "мифе об Амальфи" и отвергать последовательное описание Амальфи христианскими, еврейскими и, в частности, мусульманскими авторами как великой точки опоры Запада в десятом и одиннадцатом веках. Итальянский историк изобразил Амальфи как город "без купцов": по его мнению, амальфитанцы возделывали свои виноградники и сады на скалистых склонах, а торговлю рассматривали лишь как способ получения дополнительного дохода.27 Однако строительство кораблей, способных достигать других континентов, было дорогостоящим делом и создавало импульс для торговой экспансии.

Крошечный Амальфи - это лишь часть истории. Ярлык "амальфитанец" был на самом деле торговой маркой, применяемой в общем смысле к массе купцов и моряков со всей южной Италии, особенно к жителям множества крошечных городков, примостившихся на вершинах Соррентийского полуострова. Нависая над Амальфи и не имея собственных портов, Равелло и Скала отправляли своих купцов через море на кораблях Амальфи; Атрани находится в пяти минутах ходьбы от Амальфи, от которого его отделяет скала; Майори и Минори лежат на коротком прибрежном пути в Салерно; Четара стала базой рыболовного флота. Короче говоря, весь южный берег Соррентийского полуострова, от Позитано до великого монастыря Сантиссима Тринита в Ла Кава, основанного в 1025 году, был "Амальфи". Аналогия с Венецией в ее болотах более близка, чем может показаться на первый взгляд. Венеция возникла как скопление маленьких общин, разделенных морской водой, а не крутыми горами и отвесными обрывами, которые создавали ощущение неприступности. Обе общины считали, что возникли как убежища для беженцев от нашествий варваров. Амальфи при своих герцогах, которые, как и дож, весьма слабо признавали отдаленную византийскую власть, представлял собой разрозненный, фрагментированный город. В эпоху сарацинских набегов из Северной Африки эта разрозненность придавала ему силу, сходную с разбросанностью венецианцев по лагунам.