The Graet Sea

Пожары и сильные землетрясения положили конец первому дворцовому периоду в восемнадцатом веке до нашей эры. Фест пришлось полностью перестраивать. В святилище на горе Юктас собрались жрец, жрица и юноша, чтобы умилостивить сотрясающих землю богов; юноша был принесен в жертву, но затем обрушилась крыша, похоронив тех, кто напрасно принес его в жертву.23 Учитывая историю о юношах и девушках, посланных из Афин на корм Минотавру, нет причин сомневаться в том, что на минойском Крите практиковались человеческие жертвоприношения. После нескольких промежуточных попыток восстановления возник комплекс Нового дворца, который - несмотря на дальнейшие пожары и землетрясения - до сих пор можно увидеть в Кноссе, образно реконструированном около 1900 года сэром Артуром Эвансом, с его яркими фресками, лабиринтом камер, "царскими покоями" на нескольких уровнях, большим двором и церемониями, которые можно смутно представить: ритуал или спорт прыжков на быках и большие процессии, приносящие дань богине Потнии.24 Период Нового дворца длился примерно с 1700 г. до н. э. по 1470 г. до н. э., закончившись впечатляющими землетрясениями и извержениями вулканов, которые также положили конец кикладской цивилизации на острове Тера. Некоторые фрески изображают оживленную дворцовую культуру: на одной из них изображены придворные женщины, часто с обнаженной грудью, сидящие вокруг того, что должно быть центральным двором, хотя не стоит обольщаться этими картинами, которые являются интеллектуальной реконструкцией из небольших фрагментов. Большинство комментаторов превозносят этот образ минойской культуры как счастливой, мирной и уважающей женщин; но важно не навязывать современные ценности, и то, что мы видим на фресках, - это жизнь элиты - княжеского двора или коллегий жрецов и жриц. Здесь уместен вопрос о том, были ли дворцы на самом деле или также храмами. В этих зданиях жила придворная культура, вращавшаяся вокруг религиозных культов, в которых богиня-змея играла особенно важную роль, вероятно, как хтоническое божество; как и в других ранних средиземноморских культурах, женские божества были доминирующими.

В этот период значительно расширились внешние контакты. Египетская алебастровая крышка, найденная в Кноссе, датируется примерно 1640 годом. Двести лет спустя гробница египетского визиря Рехмира под Луксором была расписана изображениями Кефтиу, приносящих дары; гости были одеты как критяне, с их килтами и полуобнаженными телами, а название Кефтиу напоминает о библейском Кафторе, который был Критом. Фрески помечены: "Дары от князей земли Кефтиу и островов, которые находятся посреди моря". Взамен критяне получили слоновую кость, каменные кувшины с благовониями, золото и колесницы в панелях, готовые к сборке - это были не грубые наборы для самостоятельной сборки, а престижные украшенные транспортные средства.25 Однако Крит не захлестнул поток иноземных артефактов, и минойские художественные стили не были пропитаны иностранными образцами. Минойцы были уверены в своем собственном стиле, который представлен некоторыми из самых известных находок в Кноссе: фигурками богинь-змей с обнаженной грудью; изящными кубками, украшенными узорами из осьминогов. Более того, минойская культура экспортировалась: изящная керамика, произведенная на материковой части Греции, демонстрирует те же узоры и формы, включая узоры из осьминогов.

Именно в этот период критяне отказались от иероглифов; они записывали свое имущество слоговым линейным письмом А, менее красивым, чем иероглифы, но более быстрым в написании. Похоже, что в этих документах они использовали лувийский язык, индоевропейский язык, родственный хеттскому, на котором также говорили на западном побережье Анатолии и, если верить найденной там печати, в Трое XII века.26 Лувийский язык широко использовался для официальной переписки между дворами, и его использование на Крите не означает, что некоторые или все критяне произошли от анатолийских лувийцев; главное, что минойцы (в отличие от троянцев) создали цивилизацию, которая не была просто анатолийской.

 

IV