The Graet Sea

Так родился первый крупный город, возникший на берегах Средиземного моря со времен раннего Средневековья, когда вместо Карфагена был основан Тунис, а Венеция вышла из лагун. Возникновение Тель-Авива открывает иную, средиземноморскую перспективу извилистой истории основания Израиля, а новый город вызвал бурные страсти среди арабских соседей - его до сих пор нет на многих картах Ближнего Востока, составленных в арабских странах.26 Основатели Тель-Авива четко осознавали, что хотят создать еврейское поселение и что оно будет иметь европейский характер, отличный от Яффо, который они считали ужасно "восточным". Это стремление к европейской современности было не ново для Яффо. Протестантская секта, известная как тамплиеры, с сильным чувством немецкой благопристойности создала два упорядоченных поселения за пределами Яффо в 1880-х годах: "Благодаря широким улицам и элегантным зданиям человек мог забыть, что идет по пустынной земле, и представить себя в одном из цивилизованных городов Европы".27 Более состоятельные арабы Яффо также строили комфортабельные виллы в его пригородах. Тель-Авив также не был первым еврейским пригородом Яффы. В 1880-х годах преуспевающий алжирский еврей Аарон Челуш, живший в Палестине с 1838 года, купил землю, на которой возник яффский пригород Неве-Цедек. На тех, кто видел Неве-Цедек, он произвел впечатление своей чистотой и относительно просторной планировкой, а его дома считались одними из самых красивых в Яффо.28 Неве-Цедек привлекал поселенцев самого разного происхождения - помимо североафриканских челушей, сюда прибывали ашкеназы из Центральной Европы, а Соломон Абулафия, ставший мэром города, приехал не далее чем из Тверии - он и его жена-ашкеназка Ребекка Фрейманн в 1909 году перебрались к основателям Тель-Авива. Неудивительно, что на фотографиях он изображен в утреннем халате, кокарде и полосатых брюках - эмблемах модернизации, которые также носили его турецкие и арабские сверстники в Яффо.29 Писатель Агнон некоторое время жил в доме Абулафии в Неве-Цедеке, и, прежде чем Тель-Авив стал центром ивритской культуры, здесь собралась колония писателей и художников.

Яффа тоже была на подъеме. Это был главный порт Палестины и главный выход Иерусалима к морю, хотя корабли приличных размеров не могли подойти близко к берегу, а путешественникам приходилось пересаживаться на лихтеры или сходить на берег в сопровождении яффских носильщиков. Османский султан подарил Яффо красноречивый символ модернизации, построив башню с часами, которая стоит до сих пор. Накануне Первой мировой войны в Яффо проживало более 40 000 жителей, мусульман, христиан и евреев (последняя группа составляла примерно четверть всего населения). Затем, во время войны, город был эвакуирован от арабов и евреев по приказу турок, которые подозревали сговор между яффцами и наступающей британской армией; но Яффо и его еврейские пригороды не были разграблены турками (больший ущерб был нанесен австралийскими войсками, которые на некоторое время поселились в пустом городе), и впоследствии Яффо отскочил назад.30 С его железнодорожной станции можно было уехать на север в Бейрут, на юг и запад в Каир - даже в Хартум. Яффо получал доход не только от торговли, идущей из Средиземноморья во внутренние районы страны, но и от своих превосходных апельсинов, которые поставлялись по всей Османской империи и в Западную Европу. Яффа, а не Иерусалим, была также главным культурным центром Палестины, и растущее чувство идентичности среди арабского населения отразилось в названии и содержании принадлежавшей христианам газеты "Фаластин" - "Палестина".31 Это не означает, что культурная жизнь Палестины соперничала с александрийской. Если не принимать во внимание угрюмых немецких протестантов, это был арабоязычный город, и челуши легко общались со своими арабскими друзьями и соседями32.32 Но появление Тель-Авива вызвало новую напряженность. В 1920-х годах яффанские христиане и мусульмане с удовольствием посещали новое поселение - там были такие достопримечательности, как кинотеатр "Эден", не говоря уже об игорных притонах и борделях, которые стали появляться все чаще. Однако вспышки насилия между евреями и арабами ухудшили отношения с 1921 года; первые беспорядки начались, когда арабы Яффы, и без того напряженные, ошибочно решили, что демонстрация коммунистов в Тель-Авиве - это сброд, который собирается обрушиться на Яффу; было убито сорок девять евреев, включая жителей писательской колонии на окраине.33