The History of Bones: A Memoir: A Memoir

Потом он сказал, что его новое жилье находится на стадии строительства, но, если меня не смущает шум и беспорядок, я могу там переночевать. И я перенесла свой рог и вещевой мешок на стройку, которая в итоге должна была стать роскошной квартирой на Сентрал-Парк-Уэст, с потрясающим видом на парк.

Я спал в спальном мешке в передней комнате с большим окном, выходящим на парк. Шнур с нарядной кисточкой свисал до земли с приспособления, закрывавшего шторы. Однажды ночью мне приснилось, что я перерезал шнур зубами. Проснувшись, я вышел в Центральный парк, а когда вернулся в квартиру, рабочие перекладывали листы из одной комнаты в другую. В углу я увидел оборванный шнур для штор. Я был уверен, что в этом должно быть какое-то значение, но не знал, какое именно.

Мой дядя устроил меня на работу в отель "Плаза". Я была новым диспетчером ночной уборки. Если Милтону Берлу требовалось больше подушек, я звонила Элси или Беверли и просила их принести подушки мистеру Берлу.

Я любила горничных. В основном это были ямайки и гаитянки, и они были замечательными. Мы постоянно подтрунивали друг над другом. Я чувствовала себя одной из них.

Там был большой, пожилой, злой ирландец по имени Джон, который занимался техническим обслуживанием. На все вопросы он отвечал так: "Они могут забить песок себе в задницу".

Я работала с четырех часов дня до полуночи, что меня вполне устраивало. С четырех до шести вечера было много работы, составлялись списки выезжающих и убираемых номеров. Затем, в шесть вечера, работа затихала, и, если только гостю что-то не требовалось, делать было особо нечего. Я брал с собой рожок и репетировал или крал канцелярские принадлежности Plaza и рисовал в своей маленькой кабинке, окруженной свежими, чистыми полотенцами.

 

-

Стремление к мистической трансценденции все еще сохранялось, но уже не было постоянным занятием. Я флиртовал с горничными. Но, как ни странно, в итоге я переспал с одной из них - моей начальницей, мисс Андраде. Ей было пятьдесят два. Это 1974 год, так что мне, наверное, было двадцать два. Она была шведкой и довольно симпатичной для своего возраста. Другие парни на работе постоянно приставали к ней и не могли понять, почему она с этим чудаком, когда люди узнали о нашей небольшой интрижке.

Я никогда не переставал называть ее мисс Андраде. Даже когда я переспал с ней два или три раза, я все равно называл ее мисс Андраде. Ее настоящее имя было Гури, но я просто не мог этого почувствовать. Эван познакомился с ней, и его крайне смутило, что я не называл ее по имени. В основном мы просто занимались сексом в отделе домоводства, когда никого не было рядом, но пару раз я ездил к ней домой в Джексон-Хайтс. Она намазывала мой член кленовым сиропом и слизывала его. У нее не было ни малейшего желания сосать мой член. Это было что-то, о чем она явно прочитала в журнале: "Интересные способы разнообразить сексуальную жизнь!".

Но с ней было весело. Я провел с ней одну очень странную новогоднюю ночь. Почему-то сама мысль о том, чтобы встретить Новый год с ней, указывала на полную пропасть, и это заставляло меня грустить по ней. Боже мой, мисс Андраде, если она еще жива, должно быть, уже под сотню. Если вы еще здесь, мисс Андраде, то мой вам теплый, сердечный привет.

 

-

Моим первым настоящим жильем в Нью-Йорке была железнодорожная квартира на Четырнадцатой улице между Первой и Второй авеню. Там не было душа и только крошечная ванна, которой я никогда не пользовался.

Я записался в еврейский клуб по соседству, чтобы принимать там душ, и начал много играть в баскетбол.

Квартира находилась на последнем этаже шестиэтажного дома. Здание принадлежало пуэрториканской семье, которая держала винный погреб на первом этаже.

Еще один матрас был для Эвана, который в то время нигде не жил. Внизу женщина часами не переставая кричала. Она кричала на своего мужа, кричала и кричала, пока ее голос не сломался и не сорвался, а потом продолжала кричать. Это было невероятно, я никогда не слышал ничего подобного. Я брал бейсбольную биту и бил по трубам, чтобы заставить ее остановиться. Но это никогда не помогало.

Крики были настолько интенсивными, что было ясно: женщина сошла с ума. Я не хотел вступать в прямой контакт. Я не видел ни мужа, ни жену на лестнице и не думаю, что они вообще покидали свою квартиру.

Практически каждый день я вставал, в полдень шел играть в мяч, ел, а потом ехал на метро в "Плазу". Когда он был рядом, мы с Эваном всегда отлично ладили. Единственное, из-за чего мы ссорились, - это носки.

Однажды крики стали слишком сильными, и я спустился вниз и постучал в дверь. Это была ошибка. Муж открыл дверь, но я помню только ее. Она стояла, притаившись за его спиной, в кромешной тьме, с этой злобной полуулыбкой, лицом и силой настоящего демона. Улыбка говорила: "Хочешь поиздеваться над нами, милый, валяй". Ее ногти были длиной в три дюйма и загибались к ладоням. Безумие было ужасающим. Я больше никогда не стучал и не бил по трубам. Она одолела меня одним взглядом.

 

-