The Irony Tower. Советские художники во времена гласности

Африка и Тимур вращались в более снобистском мире, чем московские художники. Я думаю, они бы сразу поняли, что такая вечеринка не может считаться хорошей. Но одно было для них неизменно: они очень хотели понимать систему снобистских ценностей, даже если они не всегда принимали или разделяли их. Им нравились модные люди и места. Больше всего в Лондоне Тимур хотел попасть на оперу в Ковент-Гарден. То, что произошло в Ливерпуле, развлекло и позабавило их, но и как-то разочаровало. И пожалуй, именно из снобистских побуждений они бросили людей из АРК, даже не сообщив им, куда направляются, и сбежали от тех комсомольских деятелей, которые, как предполагалось, должны были присматривать за ними в этой поездке. Они знали, что вся эта толпа из АРК им больше не нужна, они готовы были двигаться дальше, а чувства, которое подсказало бы им, что нужно остаться, потому что они для этого сюда приехали, не было, как и понимания того, что отбросить без всяких церемоний программу, которая специально для них подготовлена, – было жестоко. И потом, вероятно, им никогда больше не представится возможность побывать в Лондоне, а им нужно было столько всего увидеть, счастье само стучится в дверь, дама в мехах предлагает подвезти. Кто бы отказался?

Спустя месяц Африка прогремел в Нью-Йорке, где ленинградских художников можно встретить чаще всего и где, может быть, они в наибольшей степени чувствуют себя в своей стихии. История первых попыток вывоза ленинградского искусства за границу менее запутанна, чем история с вывозом работ московских художников. Если интерес к московским художникам первоначально возник в Германии и Швейцарии, то интерес к ленинградцам начался с Соединенных Штатов. Джоанна Стингрей (урожденная Филдс), вышедшая замуж за советского рок-музыканта и проехавшая как рок-звезда с туром по всей Сибири, организовала в 1986 году выставку работ ленинградских художников в галерее «Кейт Грин» в Нью-Йорке. Выставка под названием «Красная волна» прошла с большим успехом, ее посетило много народу (за вход надо было заплатить 125 долларов), и много работ было продано, на одном из вечеров демонстрировались видеоклипы с рок-концертов, которые привлекли много благожелательного внимания. Одним из гостей на просмотре был молодой человек по имени Пол Алан Джадельсон, он купил работу Андрея Хлобыстина и познакомился с Джоанной Стингрей.

В течение нескольких следующих лет Джадельсон продолжал покупать работы, в основном Хлобыстина, у Джоанны, которая выставляла работы ленинградских художников в Лос-Анджелесе. Зимой 1989 года, вскоре после ливерпульского мероприятия, она организовала выставку, на которую приехал Африка. Ленинградские художники уже начали жаловаться на Джоанну – на то, что некоторые работы куда-то бесследно исчезли, но в то время еще были с ней тесно связаны. Пол Алан Джадельсон, которому любопытно было познакомиться с кем-либо из советских художников, поговорил с Африкой, дал ему свой номер телефона, купил семь работ и уехал домой в Нью-Йорк. Через несколько недель Африка, оказавшись в Нью-Йорке, позвонил ему и предложил устроить в его квартире выставку.

Пол Алан Джадельсон – такой же искренний и честный парень, как Колин Феллоуз и Пит Фулвел, но в гораздо большей степени космополит, поэтому, если ливерпульцы так ничего и не поняли в «Клубе друзей Маяковского», то Пол Джадельсон готов был зайти чрезвычайно, может быть излишне, далеко, чтобы познакомить мир с этим клубом. До знакомства с Африкой он занимался то одним, то другим – сначала защитил диссертацию по истории в Брауновском университете, занимался какой-то архивной работой, связанной с Дж. П. Бенджамином, одним из деятелей Конфедерации, потом совершил восхождение на Килиманджаро и написал об этом статью, которая так и не была опубликована. Позднее он организовал компанию по поставке рыбы. Его партнер в Центральной Америке закупал морского окуня, пересылал рыбу своей семье в Лос-Анджелес, где ее упаковывали и отсылали в Нью-Йорк, а Пол каждый день ездил на своем «фиате» в аэропорт Ла Гуардия, забирал ее, она ночевала на балконе его скромной квартирки, а на следующее утро он развозил ее по самым престижным нью-йоркским ресторанам. «Эта рыба просто таяла во рту», – вспоминал он с удовольствием. Когда ему надоела рыба – месяцев примерно через восемь, – он продал свою долю партнеру и взялся за написание ежегодного календаря для Фонда помощи афроамериканским студентам. Эта работа получила много благожелательных отзывов.

^{Андрей Хлобыстин, Романтические Мельхиор и Сульпиций наблюдают атмосферное явление в 1804 году}