The Last Kings of Shanghai: The Rival Jewish Dynasties That Helped Create Modern China

На торжественном открытии нового отеля Peninsula Hotel на Бунде Майкл нанял акробатов, переодетых в посыльных, чтобы они одолели фасад.

Костюмированные китайские барабанщики били в большие барабаны у входа, а китайские и британские кинозвезды, чиновники и несколько членов королевской семьи смешивались в мраморном холле, позировали для фотографий и потягивали шампанское. "Мы гордимся тем, что вернулись домой", - заявил Майкл. Это была вечеринка, которая понравилась бы Виктору Сассуну.

В течение столетия Кадури встречались и консультировали всех китайских лидеров, кроме Мао. Теперь Майкл регулярно встречался с преемниками Дэнга и с Си Цзиньпином, новым могущественным президентом Китая. На встрече с двумя десятками гонконгских бизнес-лидеров Майкл был единственным представителем Запада. Си улучил момент и направил на сайт своего помощника, чтобы тот пожал Майклу руку и передал личное послание: "Ваша семья всегда была другом Китая".

 

В 1979 году, когда я впервые посетил Шанхай, Китай только открывался миру. Там не было признания ни Сассунов, ни Кадори. Китай все еще был погряз в коммунизме. Он был холодным, запрограммированным. Но даже тогда в Шанхае была искра: пожилой посыльный в старом отеле Cathay говорил по-французски, молодые люди смело подходили к туристам, чтобы попрактиковаться в английском, пожилые пары вальсировали на рассвете на Бунде. На одной из улиц неподалеку от Бунда на крышках люков все еще были выгравированы английские буквы SMC - Шанхайский муниципальный совет, управление, в котором до начала Второй мировой войны доминировали британцы и которое управляло Международным поселением. Чуть ниже по дороге, в вестибюле офисного здания 1930-х годов, которое, как я узнал позже, построил Виктор Сассун, сорванный китайский плакат заслонял застекленный справочник с перечнем арендаторов европейских офисов за 1949 год, как раз перед приходом коммунистов.

В последующие годы рабочие начали соскабливать краску с куполообразным потолком дома № 12 на Бунде - бывшего здания Гонконгского и Шанхайского банка. Они обнаружили восемь фресок, на которых были изображены исторические горизонты Гонконга, Токио, Лондона, Нью-Йорка, Бангкока, Парижа и Калькутты - городов, с которыми Шанхай начал торговать в девятнадцатом веке. Шанхай заново открывал для себя, что он международный и космополитичный город. Но это была не просто ностальгия. По мере развития китайской экономики коммунисты преодолели свою настороженность по отношению к Шанхаю и влили деньги в восстановление города; они позволили его жителям заняться бизнесом и финансами и превратили Шанхай в деловой центр, который соперничал, а затем превзошел Гонконг, а затем поставил свои амбиции в один ряд с Токио, Нью-Йорком и Лондоном. Сейчас, в XXI веке, Кадори и Сассуны пользуются почетом и славой. Виктор Сассун, который слишком боялся ареста, чтобы вернуться в Шанхай после 1949 года, удостоен портрета в отреставрированном номере, где он планировал деловые сделки, развлекал националистических политиков, флиртовал с Эмили Хан и перехитрил капитана Инузуку. В нескольких кварталах от него Кадури открыли свой новый роскошный отель Peninsula, и две великие семьи снова стали властвовать над рекой. К северу от Бунда, через Садовый мост, находится шанхайский район Хункев, где Сассуны и Кадури приютили и защитили 18 000 еврейских беженцев и который китайцы когда-то планировали снести.

 

превращен в еврейский Диснейленд, с новым музеем беженцев и реконструированным кафе 1930-х годов. Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху попивает кофе в кафе в окружении китайских телекамер.

История в Китае изменчива. Когда я впервые посетил Шанхай, историки могли говорить о "потерянном племени" евреев Кайфенга, которые поселились в Китае тысячу лет назад и сохранили некоторые еврейские традиции, но не о Сассунах и Кадори и их более недавнем и более преобразующем влиянии на Шанхай.

Капитализм в 1979 году все еще был запретной темой. Сорок лет спустя можно было говорить о Викторе Сассуне и Кадури, но не о евреях Кайфенга; китайцы пресекали религию. В шанхайском музее беженцев одна из экспозиций была посвящена Хо Фэн-Шану, который выдал визы семье Эриха Райзмана и тысячам других беженцев, хотя Хо был националистом и выступал против коммунизма. Несколько недель спустя исчезла выставка, восхваляющая японского дипломата Чиунэ Сугихару, который выдал визы, позволившие евреям из Литвы спастись от нацистов. Китай находился в дипломатической вражде с Японией; японские герои были нежелательны.