The Last Kings of Shanghai: The Rival Jewish Dynasties That Helped Create Modern China

Секретарша Горация, ссылаясь на собственные "разведывательные источники", сообщила Лоуренсу, что Чан Кай-ши и националисты "не имеют никакого контроля над народом", а "коммунисты захватили слишком много территории в Китае, и скорое попадание Шанхая в их руки более чем возможно". Поскольку коммунистические войска находились в нескольких часах марша от города, Лоуренс приказал брату уничтожить их переписку и все деловые бумаги, опасаясь, что они могут попасть в руки коммунистов.

Гораций присутствовал на выступлении Виктора Сассуна в Шанхайском ротари-клубе. Виктор был особенно мрачен. Виктор заявил, что коммунисты не только находятся на пороге победы в Китае, но и что Советский Союз присматривается к территории Маньчжурии, граничащей с Советским Союзом и Китаем, для возможного захвата. "Если бы Россия объявила войну [в Маньчжурии] сегодня, она бы просто не успела", потому что Соединенные Штаты и Великобритания не смогли бы отреагировать достаточно быстро, предсказывал Виктор.

"Речь сэра Виктора была превосходной, но я лично считаю, что лучше было бы ее не произносить", - сказал Гораций своему брату, который вернулся в Гонконг.

Через несколько недель после того, как Гораций услышал пессимистическую речь Виктора, он улетел из Шанхая на самолете в Гонконг. Он взял с собой своего китайского дворецкого. "Мне нужна летняя одежда, так как у меня ничего нет", - написал он Лоуренсу накануне отъезда. Пожалуйста, выберите что-нибудь хорошее, чтобы я мог сразу же сшить это и не вариться в зимней одежде". Он заверил Лоуренса, что его дворецкий сможет быстро вернуться в Шанхай, когда придет время снова устраивать вечеринки в Мраморном зале. Гораций так и не смог вернуться в Шанхай.

 

Виктор остался, и горечь, которую он испытывал, выплеснулась наружу, когда коммунисты приблизились к нему. "Китайцы не любят иностранцев и никогда не любили", - сказал Виктор одному репортеру. "Они будут вести с нами бизнес, но только до тех пор, пока это соответствует их целям". И еще: "Китаец - это как женщина ", - сказал Виктор. "Чем больше вы ей даете, тем больше она ожидает. И если что-то, что она делает вопреки вашим советам, оказывается неправильным, она говорит: "Почему вы меня не остановили?"".

К этому моменту многие китайцы тоже были сыты по горло Виктором. В одном из писем в шанхайской газете, написанном американским бизнесменом китайского происхождения, говорилось "Именно в Китае он заработал столько денег. Вместо того чтобы выразить благодарность китайскому народу, он проклинает нас в целом. Если мы не любим иностранцев, как он сказал, как он мог остаться в Китае большую часть своей жизни? Самый непопулярный человек в Китае - это не американец, а тот, кто никогда не ценит доброту других".

28 ноября 1948 года Виктор улетел из Шанхая по билету Pan American World Airways в оба конца, обратный рейс был запланирован на весну 1950 года. Он сказал журналистам, что ожидает, что к тому времени Шанхай будет контролироваться коммунистами, но настаивает, что "красные будут вести бизнес с Соединенными Штатами и Британским Содружеством", потому что им будут нужны западные товары. Конечно, он хотел бы ликвидировать свои собственные активы, сказал он журналисту. "Но кто их купит при том состоянии, в котором сегодня находится Китай? Если вы сможете продать там хоть что-то из моих активов, я заплачу вам огромные комиссионные".

 

Из Гонконга Гораций следил за ухудшением ситуации в Шанхае и продвижением коммунистов, ежедневно получая письма от своего шанхайского секретаря и смотрителя Мраморного зала. Через несколько месяцев после его отъезда секретарь написал ему, что надгробный камень, о котором он так долго беспокоился, установлен над могилами его родителей. Поскольку ни Горация, ни Лоуренса не было рядом, чтобы отдать дань уважения, некоторые китайские слуги и офисные работники положили на могилу цветы.

В остальном новости были мрачными. Китайская прислуга в Мраморном зале судорожно собирала мебель, ковры и столовое серебро, надеясь переправить их в Гонконг. Коммунистическая Народно-освободительная армия начала артиллерийскую атаку на город. "По всему городу были слышны тупые удары", - доложил Горацию смотритель Мраморного зала. В Мраморный зал попали два осколка.

"Может наступить период, до и сразу после прихода нового режима, когда продовольствие может стать очень дефицитным", - написал в ответ Гораций. "Наши мысли со всеми вами в Шанхае.      I

Я очень сомневаюсь, что это письмо дойдет до вас, но в любом случае я могу попытаться".

На Бунде войска китайских националистов ворвались в отель Cathay и установили пулеметы в номерах, выходящих на улицу, поклявшись защищать Шанхай "до смерти". Три недели спустя коммунистические войска вошли в город, не встретив особого сопротивления. Националисты сделали несколько выстрелов из окон отеля Cathay, после чего сдались. Коммунистические войска - в основном крестьяне-новобранцы из сельской местности - вошли в вестибюль и окинули взглядом мраморные стены и изысканную обстановку.