The Left Words (ЛП)

Среди них есть и ученики Гарри, но на предварительном занятии они обсуждают, почему аппарация запрещена для лиц моложе шестнадцати, помимо вопроса законов. Это заклинание подвергает тело чрезмерному стрессу, с которым ещё детские тела просто не в состоянии справиться. Один мальчик признается, что летом его этому заклинанию обучал отец, но после каждой аппарации он чувствовал себя так, как будто заболевает сильной простудой, не говоря уже о частых расщеплениях, которые ему приходилось переживать.

Но Гарри и, соответственно, большинство его учеников не настолько глупы, чтобы отказаться от чего-то, что могло бы помочь им в экстренной ситуации. Гарри знает, что выберут его ученики: быть убитым на поле боя или потерять руку или серьезно заболеть гриппом. Поэтому он улыбается, когда они сопровождают его на урок аппарации, забившись в угол, чтобы спокойно наблюдать и запоминать всё на всякий случай.

Учитель, профессор Мартинсон, старый работник Министерства, слабослышащий, старающийся держаться подальше от Гарри, удивленно поднимает бровь, глядя на детей, но позволяет им присутствовать на уроках, пока они обещают ему не пытаться аппарировать самостоятельно. При этом он прогоняет слизеринцев без малейшего колебания. Гарри рад, что настоял на том, чтобы его ученики переоделись в форму любого факультета, кроме Слизерина, когда услышал, что профессор Мартинсон не имеет метки и работает в Министерстве — лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Профессор Мартинсон резко собирает их, группу из двух лет и четырех факультетов, и кратко инструктирует их.

— Попробуйте попасть с того места, где вы стоите, в петли на земле перед вами. Начните с малого, отступив всего на один-два шага, и когда вам удастся сделать это без расщепления себя, попробуйте сделать еще один шаг назад. Секрет аппарации в трех вещах! Цель, определение, обдумывание!

С этими скудными указаниями он оставляет их, бормоча себе под нос. Гарри находится достаточно близко, чтобы слышать что именно, поскольку слабый слух заставляет учителя говорить намного громче, чем он, вероятно, думает.

— Я ничего не понимаю. В прошлом году они не проводили уроки, потому что боялись, что что-то случится. А теперь, когда мы активно воюем, они решили, что самое время открыть курс? Они все чокнутые?

Гарри в замешательстве качает головой. Почему никто не понимает? Ни этот учитель, ни студенты, сплетни которых он слышал раньше, ни его ученики. Но это так просто.

Откройте защиту и получите идеальную приманку. В конце концов, как Орден мог сопротивляться возвращению Хогвартса, когда в его стенах находятся их молодые союзники и дети их союзников? В то же время это насмешка. Темный Лорд Волдеморт, по сути, кричит Ордену: «А вы рискнёте?»

А Орден, стоящий на плечах пылких гриффиндорцев, никогда не устоит перед таким очевидным вызовом.

Кроме того, это дает Темному Лорду Волдеморту возможность испытать новое поколение студентов. В конце концов, успех в аппарации считается признаком сильной магии.

Это также вызывет к нему симпатию семикурсников, которые слишком бедны, чтобы позволить себе сдачу экзамена на аппарацию вне школы, где он стоит примерно столько же, сколько небольшой дом в Хогсмиде.

Гарри мотает головой, сосредоточиваясь на аппарации. В петлю, один шаг назад. Глаза закрыты, он сконцентрирован, представляет цель.

Сжаться.

Присесть.

Незнакомый потолок. Незнакомые стены. Знакомый голос.

— Ну привет.

Гарри моргает, чтобы привыкнуть к относительной темноте комнаты. Он уже знает, где находится, в комнате, известной ему из тысячи снов. Он уже знает, с кем он, с человеком, известным из миллиона снов наяву. Он уже знает, почему он здесь, знания, почерпнутые от древнего портрета, всплывают у него в голове.

Незакреплённые душевные узы тянут сны, чувства партнёра и Аппарацию в начале обучения. С того самого момента, как каждый получает свою родственную душу, усиливаясь, когда оба узнают, кто их родственная душа, усиливаясь еще больше, когда слова проявляются на обоих запястьях, связь будет удовлетворена только тогда, когда ухаживание будет завершено поцелуем, добровольно отданным вместе с сердцем дарителя. Подобное притяжение к своей второй половинке случается довольно часто, настолько часто, что странно, почему профессор Мартинсон не упомянул об этом — хотя, вероятно, такое обычно случалось не при первой попытке аппарации.

Так что Гарри не должен удивляться, обнаружив себя здесь, в одном шаге от Темного Лорда Волдеморта, глядя в красные глаза, полные удивления и веселья.

Он поспешно отступает, избегая столика, не задумываясь и не глядя на него. Он знает эту комнату, как свой чулан, как Темный Лорд Волдеморт знает его чулан.

Хотя он, несомненно, уже пришел к правильному выводу, Темный Лорд Волдеморт всё равно приподнимает бровь, спрашивая:

— Чему я обязан этим удовольствием?

Глубокий голос без малейшего следа гнева или отторжения расслабляет Гарри так сильно, что он даже не понимает на сколько ему это было нужно. Он заикается:

— Занятия по аппарации.