The Left Words (ЛП)

Пробивают часы. Сожаление окрашивает лицо Ворлоста.

— Время для моей следующей встречи. Ты тоже должен вернуться; они, вероятно, уже не в себе от страха.

Гарри кивает и встает. Быстро, пока у него не сдали нервы, он говорит: «Тогда увидимся в понедельник».

Гарри поворачивается и…

Губы Ворлоста растягиваются в острой и довольной улыбке.

— О, я на это рассчитываю.

…аппарирует.

Гарри встречают с большим облегчением и энтузиазмом, особенно его ученики. Он также рад своему возвращению, потому что не был уверен, что справится с ним, так как аппарировал только во второй раз. Кажется, никто так и не понял, где был Гарри — благословение. Инструктор только хмыкает, что совсем не помогает тем, кто не понимает причину его исчезновения. Гарри думает рассказать об этом своим ученикам, но не уверен, готов ли он к тому, чтобы остальной Волшебный Мир узнал наверняка, кто его родственная душа. Конечно, он доверяет своим ученикам, но не все из них поняли значение слов «секрет» или «шепот». И он до сих пор удивлён, что никто из них не ушел после того, как выяснилось, что он родственная душа Ворлоста. Он знает, что он им нравится, но многие из них из Светлых семей или имеют мнение, схожее со мнением Света.

Или, может быть, он слишком подозрительно относится к Невиллу… к Невиллу.

Насчет Ворлоста… Гарри все еще не уверен. Он знает, что ему не причинят физический вред — по крайней мере, Ворлост не планирует это делать. Но душевная боль это другой разговор. Достаточно ли Темный Лорд Волдеморт восстановил в себе Тома Реддла, чтобы превратиться в Ворлоста, родственную душу Гарри, как предписывает Магия, или он все еще не может думать о психологическом вреде, как о реальной проблеме? И если он может — разве его он волнует? И если назревающая навязчивая идея, которую он может чувствовать ревущей под кожей в своих снах, не подавляется ледяной логикой, заботится ли Ворлост о его благополучии больше, чем о том, чтобы просто владеть им? Гарри не сомневается, что Ворлост легко мог бы похитить его и спрятать в какой-нибудь башне далеко-далеко от всего мира, кроме самого Ворлоста. Или он может передумать и покончить с ним через месяц, год, десятилетие, столетие. Может быть, он сделает что-нибудь, что разозлит его, и будет замучен до смерти в приступе ярости? А может быть, и то или другое, или тысяча, миллион других причин, возможностей и путей, ведущих к трагедии.

Но в конце концов Гарри решает рискнуть. И если ему будет больно, он все равно сможет держаться подальше. И если он окажется запертым где-то, он все равно сможет покончить с собой. И если он снова погрузится в беспробудный сон, он все равно ничего не почувствует, так что это не будет иметь особого значения. Так что же ему терять?

Итак, в понедельник Гарри снова посещает занятия по аппарации и, конечно же, попадает к приветливой улыбке, которая сводит его с ума своей красотой.

Да, он даст ему шанс, лишь бы почаще видеть эту умопомрачительную улыбку.

Эта первая встреча, как и первое письмо, задает тренд. Каждый понедельник и среду у Гарри уроки аппарации. Вероятно, ему удается должным образом аппарировать, как он хочет, один или два раза за урок, прежде чем срабатывает связь родственных душ, и он оказывается в кабинете Ворлоста. Затем они устраиваются на час разговора перед следующей встречей Ворлоста.

На одной из таких встреч они каким-то образом приходят к теме общих снов.

— Я впервые увидел тебя, — размышляет Ворлост, покачивая вино в бокале и задумчиво глядя в глаза, — когда ты выздоравливал после заключения в доме Блэков. Как это место называлось? Могу поклясться, что знаю это, уверен, что Альфарад никогда не переставал хвастаться этим, но…

Гарри лишь улыбается ему. Ворлосту нужна всего минута, чтобы понять причины улыбки.

— Ах. Заклинание Фиделиуса. Что означает… Штаб Ордена. Ха. — озадаченный, он отмахивается от этой мысли, чтобы сосредоточиться на Гарри и их разговоре — Ты был разочарован из-за моего разочарования. Что-то о том, что даже я повёлся на ложь? Это вывело меня из ступора и заставило задуматься.

— Мой первый сон был, наверное, в… да, должно быть, летом перед четвертым курсом. Ты с Питером Петтигрю были в… том доме. Вы что-то обсуждали, но я не помню что. Я не совсем понимал, что происходит — я тогда не знал, что ты моя родственная душа.

— Подожди, — Ворлост поднимает руку. — Ты еще не знал, что мы родственные души? Тогда как ты мог меня видеть? Единственный способ получить видение — это увидеть, где должна быть или находится метка твоей родственной души.

Удивленный, Гарри вспоминает, что да, библиотечный портрет однажды говорил ему об этом.

— Может быть, когда ты был в профессоре Квиррелле… но нет, я никогда не видел его запястья.

Ворлост отмахивается от этого предположения.