THE LIFE AND ADVENTURES OF WILLIAM BUCKLEY

Я был очень напуган, но австралийцы знаками дали мне понять, что таков обычай и что мне ничто не угрожает. Потом я узнал, что так туземцы выражают свою печаль по поводу чьей-нибудь смерти или долгого отсутствия. Веря, что я возродился из мертвых, они оплакивали муки, которые я испытывал до самого своего возвращения на землю. Но вот туземцы разошлись, оставив меня на попечение двух стражей. Часа три было тихо - все, очевидно, сидели в своих хижинах и ели коренья. Затем снова начался шум. По топоту ног я заключил, что австралийцы бегают из одной хижины в другую, словно готовясь к чему-то важному. На меня, разумеется, снова напал страх. Как знать, что они замышляют?

Когда наступила ночь, юноши и девушки принялись раскладывать большой костер, быть может, чтобы изжарить меня. Согласись, читатель, я вполне мог это предположить, находясь в окружении диких людей. Но как бы то ни было, бежать я все равно не мог, и не только из-за слабости. Страх словно сковал меня по рукам и ногам.

Но вот вышли женщины, причем совершенно голые. Звериные шкуры, обычно прикрывавшие их наготу, они держали в руках. Двое мужчин вынесли меня из хижины, и женщины встали вокруг. Я был уверен, что меня немедленно бросят в огонь, но этого не случилось. Женщины уселись у костра, к ним присоединились мужчины с палицами длиною более чем два фута.

Австралийцы были разрисованы белой глиной, которой много на берегах озера. Белые линии окаймляли глаза, пересекали сверху вниз щеки, спускались со лба к кончику носа или к подбородку, с середины тела сбегали к ногам. Поверьте, австралийцы, столпившиеся ночью вокруг пылающего костра, являли собой жуткое зрелище.

Женщины натянули между коленями звериные шкуры, так что получилось нечто вроде барабанов, в которые они принялись колотить в такт пению мужчины, который сидел впереди. Остальные же мужчины встали, образовав нечто вроде колонны, и тоже отбивали ритм палицами и палками, ударяя ими одна о другую и производя ужасный шум. Тот, кто сидел впереди, по-видимому, был дирижером оркестра или даже церемониймейстером торжества. Он заставлял всю ватагу мужчин и женщин, юношей и девушек маршировать взад и вперед и очень решительно, с властным видом управлял плясками и пением.

Представление продолжалось не меньше трех часов. Под конец австралийцы три раза что-то прокричали, показывая дубинками на небо, затем каждый сердечно потряс мою руку и в знак дружбы ударил себя в грудь. Убедившись, что против меня не замышляют ничего дурного, я успокоился, особенно когда австралийцы разошлись по домам и я остался со своими стражами.

Читатель, бывавший в колониях, сразу поймет, что мне довелось видеть большое корробори *, то есть празднество. Оно было устроено по случаю моего возвращения к жизни. Поужинав кореньями, я улегся рядом с моими новыми друзьями и, несмотря на недавнее волнение, заснул глубоким сном без сновидений о прошлом, настоящем или будущем. Да и что удивительного: голод, жажда и непрестанная тревога подточили мой организм.

- -

* Корробори означает не только празднество коренных жителей. По сути дела это исполнение танцев и песен по любому поводу, как приуроченных к сакральным церемониям и официальным торжествам (например, по случаю посвящения юношей в мужчины), так и вызванных просто стремлением к социальному общению, как сказали бы мы. Далеко не все, что пели и танцевали австралийцы, было частью какого-то священного обряда. В ознаменование встречи в условном месте давно не видевшихся родственников и знакомых также устраивали корробори.

Слово «корробори» происходит из языка жителей Нового Южного Уэльса и, по-видимому, произошло в результате слияния двух глаголов: коробра-танцевать и бериа-петь. Подобно слову «бумеранг», «корробори» было заимствовано белыми для обозначения аналогичных представлений у других племен, которые имели для этой цели совсем доугие наименования. Члены этих племен восприняли слово «корробори» как термин белых для их празднеств и стали применять его в общении с белыми и между собой. Так слова «бумеранг», «биллабонг», «вадди», а также «корробори», первоначально употреблявшиеся только одним или немногими племенами, в сравнительно короткий срок распространились по всему континенту. - X . Р.

- -

Проснувшись утром, я почувствовал себя отдохнувшим. Австралийцы уже давно поднялись. Одни собирали коренья, другие били копьем угрей, и только немногие оставались у хижин.

Я заметил, что одного человека куда-то послали, то ли за какой-то особой едой, то ли к другому племени с поручением, несомненно касающимся меня, - напутствуя своего посланца, австралийцы то и дело показывали в мою сторону.

Несколько дней спустя я уже чувствовал себя как дома и, желая быть полезным, носил воду, собирал дрова или выполнял другую работу. Однажды мне захотелось искупаться в реке. Австралийцы очень скоро заметили мое отсутствие и, решив, что я сбежал или заблудился, бросились на поиски.