THE LIFE AND ADVENTURES OF WILLIAM BUCKLEY

* Первая английская штрафная колония на материке Австралии была создана в 1788 году в бухте Порт-Джексон (теперешний Сидней). Колония в бухте Порт-Филипп (теперь Мельбурн) основана в 1803 году. - Прим. ред.

** Подполковник Давид Коллинз был назначен не губернатором, а вице-губернатором Порт-Филиппа, иными словами, управляемая им колония подчинялась непосредственно не правительству Англии, а губернатору Нового Южного Уэльса.

Одновременно с «Калькуттой», от берегов Англии отчалил грузовой пароход «Океан». На борту обоих судов находилось двести девяносто девять арестантов, пятьдесят солдат морской пехоты, восемнадцать свободных колонистов. Шестнадцати женщинам и десятерым детям было разрешено сопровождать мужей и отцов. Транспорт вышел из Англии 27 апреля 1803 года. В общей сложности он увозил четыреста человек (вместе с офицерами Коллинза, гражданскими чиновниками, врачами, фельдшерами, духовными лицами). - X . Р.

*** Плавание продолжалось пять месяцев. Миновав Рио-де-Жанейро, Каапстад (Кейптаун), «Калькутта» и «Океан» 9 октября 1803 года пристали к австралийскому берегу, 25 октября был закончен палаточный лагерь и поднят английский флаг. - X . Р.

- -

Вскоре узники и стража высадились на сушу. Тем, кто вроде меня знал строительное ремесло, разрешили поселиться в стороне от всех, так как пильщикам, штукатурам, каменщикам надо было свободно передвигаться, как того требовала их работа.

Из общественных зданий мы прежде всего принялись строить склады. Почти три месяца я клал кирпичи, и все это время меня одолевало желание бежать и добраться до Сиднея. Намерение это граничило с безумием. Меня могли схватить, и тогда мне грозила бы суровая кара, возможно казнь. Если бы даже мне удалось уйти от преследователей, в чужом, неведомом краю, населенном дикарями, чьих обычаев и языка я не знал, меня подстерегали тяжелые лишения, голодная смерть, не говоря уже о несчетных опасностях, которые читатель может только вообразить, да и то если у него богатая фантазия. Описать же их не в силах никто, даже я, хотя по воле господней я их все преодолел.

Сейчас это дело прошлое, тогда же все невзгоды были еще впереди, но парень я был здоровый, сильный, слыхал, какие подвиги совершали храбрецы, чтобы отстоять свою жизнь и свободу, и твердо решил при первой же возможности бежать. Скорее всего меня подстегивал мой неспокойный характер, не мирившийся ни с каким принуждением.

Одним словом, я сговорился с тремя товарищами в первую же темную ночь бежать, захватив с собой как можно больше провизии и ружье, с которым нам разрешали охотиться на кенгуру и опоссумов.

Вскоре нам представился подходящий случай. Мы выскользнули из поселка как будто незамеченные, но в самый последний момент часовой окликнул нас. Не получив ответа, он выстрелил, и один из наших товарищей, тот, что шел последним, упал как подкошенный, убитый, очевидно, наповал*. Во всяком случае я о нем больше никогда не слыхал.

- -

* Дневник лагерного капеллана преподобного Роберта Нопвуда, отрывки из которого опубликованы Джоном Морганом, биографом Бакли, позволяет довольно точно восстановить картину побега и сопутствовавших ему обстоятельств. Из дневника явствует, что Бакли помимо всего прочего был денщиком Коллинза. Рано утром 12 декабря 1803 года двое каторжников - одного звали Ли - явились в сад губернатора и якобы по его приказу потребовали, чтобы садовник выдал им ружье и патроны (немного дней спустя Ли с несколькими товарищами бежал). В ночь с 24 на 25 декабря узники воспользовались тем, что, поддавшись рождественскому настроению, стража ослабила свою бдительность, проникли в палатку лагерного чиновника и похитили ружье и пару сапог. В ту же ночь была ограблена больничная палатка. Бакли и его товарищи бежали из лагеря 27 декабря около 9 часов вечера. Их было шестеро; один - Чарльз Шоу - был ранеи выстрелом часового (Бакли ошибался, полагая, что Шоу был убит). Раненого доставили обратно в лагерь. Кроме этой шестерки до 31 декабря бежало еще двое каторжников, а один был задержан при попытке к бегству. - X. Р.

- -

Часа три- четыре мы бежали и, только почувствовав, чтб наши силы на исходе, решили передохнуть и подкрепиться. Ушли мы уже довольно далеко, пора было подумать, что делать дальше, и проверить багаж. Он состоял из нескольких оловянных мисок, чугунного котелка, охотничьего ружья и запаса продовольствия на несколько дней. Вскоре мы двинулись дальше и шли, пока не достигли берега реки, протекающей поблизости от залива *; австралийцы называют ее Даки Барвон **. Здесь мы отдыхали до рассвета. Утром, уже собираясь тронуться в путь, мы увидели большую группу, а может быть, целое племя австралийцев, вооруженных копьями; я выстрелил, желая их вспугнуть необычным звуком. Они и в самом деле перепугались и поспешно скрылись в лесу.